JК
Нить надежды :: Завацкая Яна
Страница: 34 из 618Пока что все беллари казались мне на одно лицо. Лицо своеобразно красивое: очень большие, миндалевидные, широко расставленные глаза, внешними уголками кверху. Радужки желтовато-зеленые или зелено-серые. Смугловато-золотистая кожа, прямые длинные носы, прямые жесткие волосы от рыжеватых до почти черных, но в основном – темно-русые.
Одевались они обычно, по крайней мере здесь, в космопорте. И в «Волне», и вокруг на скамейках было немало детей, мамаш с грудничками, наглых подростков. Я сразу вспомнила из курса политологии, что основная проблема Белларона – высокая рождаемость, перенаселение, с чем Империя борется отработанным путем пропаганды.
Белларийские детишки показались мне симпатичными – их огромные глаза напоминали раскинутые блестящие перламутровые крылья редких бабочек. По соседству со мной расположилась семья с четырьмя детьмя, двое младших, мальчик и девочка, носились друг за другом вокруг стола, причем малыш то и дело налетал на стулья, а девочка сердилась. Время от времени мать начинала на них кричать, злобно, но негромко, дети затихали, но тут же начинали игру заново. Я понимала в их речи почти все.
Конечно, колониальные языки в нашу программу не входили. Но в лайнере я не теряла времени даром. У Даргела – капитана би, с которым мы еще поработали до отъезда – мне удалось получить мнемообруч и пленки с языком беллари, так что теперь я говорила на нем довольно сносно.
Одевались они обычно, по крайней мере здесь, в космопорте. И в «Волне», и вокруг на скамейках было немало детей, мамаш с грудничками, наглых подростков. Я сразу вспомнила из курса политологии, что основная проблема Белларона – высокая рождаемость, перенаселение, с чем Империя борется отработанным путем пропаганды.
Белларийские детишки показались мне симпатичными – их огромные глаза напоминали раскинутые блестящие перламутровые крылья редких бабочек. По соседству со мной расположилась семья с четырьмя детьмя, двое младших, мальчик и девочка, носились друг за другом вокруг стола, причем малыш то и дело налетал на стулья, а девочка сердилась. Время от времени мать начинала на них кричать, злобно, но негромко, дети затихали, но тут же начинали игру заново. Я понимала в их речи почти все.
Конечно, колониальные языки в нашу программу не входили. Но в лайнере я не теряла времени даром. У Даргела – капитана би, с которым мы еще поработали до отъезда – мне удалось получить мнемообруч и пленки с языком беллари, так что теперь я говорила на нем довольно сносно.