Обрекающие на Жизнь   ::   Парфенова Анастасия

Образ-сожаление соскользнул с тонких и сильных пальцев, запутался в моих волосах звездным светом и одиноким ветром.

Жалости не было. Не было печали. Для этого, наверное, я тоже слишком далеко зашла.

В покое сидит

На песчаной косе

Ждущий прихода друга.

Душа и помыслы его

чисты.

Чисты и безмятежны. И безжалостны. Как звезды.

Рука об руку мы вошли в спальню. Танец условностей, полный непроизнесенных слов и ритуально-бессмысленных движений.

Время ушло. Мы не заметили, когда и как это случилось, но сегодня, темной и молчаливой ночью, вдруг обнаружили, что оно убежало, что времени больше нет. И что мы так глупо, так бездарно его растратили.

То немногое, что еще осталось от отпущенного нам времени, нельзя было тратить ни на споры, ни на сон. Лишь под утро:

— Аррек?

— Да, малыш.

— Слушай, ты не находишь, что происходящее... не лишено своеобразной иронии?

— В абстракции. «Признаюсь, когда дело дошло до практики, мне стало уже не так легко хихикать над нелепостью ситуации».

— О!

Я узнала цитату. И смутилась.

Через пару минут:

— И все-таки это забавно. Я имею в виду... трагичность, серьезность, углубленность в себя. Почему, когда пытаешься быть умной, чувствуешь себя как последняя дура?

Звук, словно из него вышибли весь воздух. Что-то среднее между стоном и смехом.

— Сокровище моего сердца... сделай одолжение... замолчи!

Я замолчала.



ТАНЕЦ ДВЕНАДЦАТЫЙ, СИРТАКИ

Crescendo

Все когда-нибудь кончается. Ночь.