Очаг на башне   ::   Рыбаков Вячеслав Михайлович

На миг она словно бы ощущала раздвигающее, пронзительное движение, с которым Симагин входил в нее, — и сердце валилось в звонкую глубину. Она уткнулась в подушку.

Вербицкий презрительно повертел пачку, выщелкнул сигаретку, закурил.

— Дамская травка…

— Что же ей, махру сандалить? — пробурчал Симагин. Вербицкий усмехнулся.

— За это время ты научился разговаривать, — похвалил он. — Поздравляю.

— Да-да, — ответил Симагин, думая о чем-то своем.

— Так вот. Подавление собственных мотиваций — преступно и подло. Ладно, пусть вы не способны создавать людей запрограммированных — хотя не факт, что не научитесь попозже. Но вы научитесь создавать людей одинаковых. Нормальных. А всякая гениальность — это отклонение, уродство. Вы сделаете всех жизнерадостными кретинами без малейшей ущербинки, без индивидуальности, без всякой способности к творчеству!

— Да я как раз хочу, чтобы не гибла возможность к творчеству!

— У кого? У согласных и веселых? Что они могут?

— Погоди. А обычное лечение нервных болезней ты принимаешь?

— Да. Здесь разница. Вы лишаете человека способности выбирать, бороться с собой, побеждать себя…

— Ну, знаешь, есть куда более интересные и нужные занятия, чем постоянная борьба с собой.

— Да-да. Маршировать во славу рейха, например. Электронный фашизм ты предлагаешь. Насилие над сознанием!

— Да ведь к хорошему же!..