Очаг на башне   ::   Рыбаков Вячеслав Михайлович

Я еще снежок скатал

И опять тебе отдал.

Ты отнекиваться стала,

Это что-то означало.

Я нагнулся мало-мало,

Как бы что-нибудь нашел.

Ты стрельнула и попала,

И победно закричала,

Заплясала, и сказала…

Она сделала паузу, стрельнув на Симагина озорным взглядом, и закончила:

— Жить на свете — хорошо.

Симагин слушал, улыбаясь до ушей. Потом перевел дух — оказалось, он не дышал, пока она читала — и благодарно прижался щекой к ее упругому бедру.

— Ты мог бы стать большим поэтом, — сказала она лукаво.

— Будешь издеваться — побью.

— Это мысль. Знающие женщины говорят, что когда любимый бьет — это ни с чем не сравнимо.

Он легонько шлепнул ее.

— Давай отложим, — сказала она мягко. — Я же никуда не денусь. А сейчас спи, любимый.

Он закивал, гладя щекой ее гладкую кожу.

Самый светлый день… Симагин был истерзан стыдом, уже две недели не встречался с Асей, даже не звонил — и вдруг она позвонила ему на работу сама, как ни в чем не бывало. Куда ты пропал, солнышко? Я соскучилась ужасно. Знаешь, мама сейчас в творческом доме в Комарове, переводы свои переводит, мы с Антоном едем к ней на субботу. Присоединяйся, сейчас красоти-ща. Пообедаем там, оставим ей Тошку и побродим всласть! Не пожалеешь!

Мир был скован бесснежным морозом, беззвучным и голубым. Покрытый изморозью, твердый, как дерево, песок глухо отстукивал под ногами.