Страница:
216 из 307
Ася была промерзшая, влажная, напряженная, словно в постоянной судороге; он стал гладить ее плечи, грудь, живот, ноги,она не чувствовала. Судорога усилилась, Симагин обнял Асю, бережно согревая, — она хрипела и время от времени выдыхала: «Сим…», и он отвечал: «Я здесь, радость моя…» Она не слышала.
Потом опять что-то изменилось. Дрожь погасла. В свистящих выдохах угадывалось: «Не дам… не дам…» — словно в ней рушилось нечто, и она из последних сил сопротивлялась разрушению. «Что ты, солнышко, что?» Она не отвечала, но вдруг он почувствовал, как она принялась лихорадочно и бессильно ласкать его влажными, ледяными ладонями. Он заплакал. Пробормотал: «Я принес, ты пить просила, чайку…» — «Нет, — сипела она, не слыша. — Нет. Ведь не так. Я тебя люблю». Симагин осторожно высвободился, чтобы налить грелку, принести рефлектор — Ася страшно мерзла. Огляделся, растирая щеки. Комната была чужая.
В дверях стоял Антон.
— Папа, — позвал он.
— Да?
— Мама не умрет?
Симагин вздрогнул.
— Ты… ты не смей так говорить! Так говорить нельзя!
— А если мама умрет, — упрямо выговорил Антошка, — мы с тобой тоже умрем?
Симагин замер с пустой грелкой в руке.
— Да, — сказал он негромко, — мы тоже.
Антон кивнул.
В начале третьего приехал молодой, пахнущий кэпстэном и «Консулом» широкоплечий парень и стал спрашивать, одергивая Симагина: «Спокойнее… у страха глаза велики…» Ася лежала тихо, ей, вроде, полегчало, только, несмотря на грелки и одеяла, она дрожала по-прежнему.
|< Пред. 214 215 216 217 218 След. >|