Око Марены   ::   Елманов Валерий

Ингварь хотел было задать вопрос о том, как случилось, что один из самых ближних бояр ожского князя ничего не ведал опреступных замыслах своего господина, но не успел. Поначалу это казалось не совсем удобным – боярин только с дороги, а спустя день Онуфрий, не дожидаясь расспросов, сам завел о том разговор. Оказалось, что он как раз с зимы впал в немилость к князю, который перестал ему доверять, и то, о чем Константин думал, самому Онуфрию и в страшном сне не приснилось бы. Для вящей убедительности старый боярин то и дело целовал золотой нагрудный крест и неистово божился, что говорит сущую правду.

Разумеется, не было и речи о том, чтобы выдать боярина душегубцу-князю, хотя послы Константина с этой просьбой прибыли уже спустя неделю после появления в Переяславле Онуфрия. Прибыли и удалились ни с чем, ибо, памятуя о том, что перед ним стоят возможные убийцы его отца, Ингварь наотрез отказался говорить с ними и даже выслушать не пожелал.

А тут еще слухи поползли. Дескать, Константин безбожный еще до того, как в поруб к князю Глебу угодить, новое злодейство учинил, отправив воев своих по градам рязанским, дабы они и потомство братьев его вырезали, не щадя никого. Тут уж либо самому смерти ожидать покорно, аки в старые времена князья Глеб с Борисом, либо отпор давать. Лавры святомученика Ингваря не прельщали. К тому же он не один был и кому же теперь братьев его меньших защищать, как не ему?

Потому он и принялся готовить дружину и собирать воев в ополчение.