JК
Опоздавшие к лету (сборник) :: Лазарчук Андрей
Страница: 107 из 216Но ведь дневники продолжают находить!
– Где ты их прячешь?
Шанур помедлил, и Петер вдруг остро захотел, чтобы он ничего не сказал, не выдал тайника, потому что... потому что это подрасстрельное дело, а так – не знаю, и все... Он чуть не сказал: «Молчи!», но не сказал почему-то, и Шанур, облизнув губы, прошептал ему на ухо:
– Под стапелем, возле самой крайней опоры, справа – там яма...
– Тебя никто не видел? – тоже шепотом спросил Петер.
– А я сам и не кладу, – сказал Шанур.
Петер посмотрел на него. Лицо Шанура было серьезно, губы упрямо сжаты – хорошее лицо...
– Ладно, – сказал Петер. – С пленкой мы что-нибудь придумаем. У Баттена такой бардак в учете... А рапорт напиши, и послезливее: мол, ничего не знал, не хотел, простите на первый раз... Изобрази испуг.
– Чего уж тут изображать, – сказал Шанур тихо. – Все нутро – как овечий хвост...
Вторая киногруппа прибыла не завтра утром, как ожидали, а сегодня вечером. Над Плоскогорьем стояла сплошная облачность, лили дожди, самолеты не летали, ездить стало можно в любое время суток. Петер смотрел, как они выгружаются: два десятка человек, пять машин, в том числе автокран для съемок сверху, стационарные камеры, прожектора, десятки контейнеров и ящиков – короче, народ серьезный. Господин Мархель отвел в сторонку режиссера и что-то ему втолковывал. Среди этих двадцати было несколько девочек, и Баттен уже крутился среди них. Баттен никогда не упускал ни малейшего шанса.
Шанур тронул Петера за рукав, кивнул головой в сторону:
– Поговорим? Они пошли рядом.
– Саперы просили меня тебя привести, – сказал Шанур. – Познакомиться.
– Где ты их прячешь?
Шанур помедлил, и Петер вдруг остро захотел, чтобы он ничего не сказал, не выдал тайника, потому что... потому что это подрасстрельное дело, а так – не знаю, и все... Он чуть не сказал: «Молчи!», но не сказал почему-то, и Шанур, облизнув губы, прошептал ему на ухо:
– Под стапелем, возле самой крайней опоры, справа – там яма...
– Тебя никто не видел? – тоже шепотом спросил Петер.
– А я сам и не кладу, – сказал Шанур.
Петер посмотрел на него. Лицо Шанура было серьезно, губы упрямо сжаты – хорошее лицо...
– Ладно, – сказал Петер. – С пленкой мы что-нибудь придумаем. У Баттена такой бардак в учете... А рапорт напиши, и послезливее: мол, ничего не знал, не хотел, простите на первый раз... Изобрази испуг.
– Чего уж тут изображать, – сказал Шанур тихо. – Все нутро – как овечий хвост...
Вторая киногруппа прибыла не завтра утром, как ожидали, а сегодня вечером. Над Плоскогорьем стояла сплошная облачность, лили дожди, самолеты не летали, ездить стало можно в любое время суток. Петер смотрел, как они выгружаются: два десятка человек, пять машин, в том числе автокран для съемок сверху, стационарные камеры, прожектора, десятки контейнеров и ящиков – короче, народ серьезный. Господин Мархель отвел в сторонку режиссера и что-то ему втолковывал. Среди этих двадцати было несколько девочек, и Баттен уже крутился среди них. Баттен никогда не упускал ни малейшего шанса.
Шанур тронул Петера за рукав, кивнул головой в сторону:
– Поговорим? Они пошли рядом.
– Саперы просили меня тебя привести, – сказал Шанур. – Познакомиться.