JК
Опоздавшие к лету (сборник) :: Лазарчук Андрей
Страница: 163 из 216да, тут и штрафникам позавидуешь, они там хоть что-то видят, чувствуют...
...слушай, подполковник, а верно говорят, что самого Императора давно уж и нету, а просто генералы сговорились и комедию разыгрывают? Само собой, что все равно, а интересно просто...
Одни отходили от кружка, другие присаживались, и Петер вовсе перестал видеть в происходящем нечто странное, и только иногда, когда задавали острые вопросы: а не выгодно ли генералам, чтобы потери такие большие были? А вот ты-то сам, подполковник, хоть раз начальству правду в глаза сказал? А на хрена, прости, тогда такой порядок, что мы за него мрем как мухи, а для пользы дела приходится врать – так что это за дело такое и что за польза? – и говорили страшные вещи. Петер думал: неужто для того, чтобы поумнеть по-настоящему, человек должен быть убит? Неужели страх смерти в нас настолько силен, что может придать нашим мыслям любую направленность – при полной искренности. Неужели...
– Не устал? – спросил его Хильман. – Наших, знаешь, не переслушаешь. Им дай только, кто согласится слушать...
– Не понимаю, – сказал Петер. – А друг с другом?
– Не понимаешь, – горько сказал Хильман. – Какой нам смысл – друг с другом? Мы ведь... так... отработанный пар... израсходованный материал... потери... какой смысл? Какой смысл во всем? А? И я не знаю... Пойдем лучше в штрафной лагерь сходим. Там по-другому немного.
– А пройдем?
– Попробуем...
Только выйдя из барака, Петер понял, что еще угнетало его здесь. На небе не было солнца.
...слушай, подполковник, а верно говорят, что самого Императора давно уж и нету, а просто генералы сговорились и комедию разыгрывают? Само собой, что все равно, а интересно просто...
Одни отходили от кружка, другие присаживались, и Петер вовсе перестал видеть в происходящем нечто странное, и только иногда, когда задавали острые вопросы: а не выгодно ли генералам, чтобы потери такие большие были? А вот ты-то сам, подполковник, хоть раз начальству правду в глаза сказал? А на хрена, прости, тогда такой порядок, что мы за него мрем как мухи, а для пользы дела приходится врать – так что это за дело такое и что за польза? – и говорили страшные вещи. Петер думал: неужто для того, чтобы поумнеть по-настоящему, человек должен быть убит? Неужели страх смерти в нас настолько силен, что может придать нашим мыслям любую направленность – при полной искренности. Неужели...
– Не устал? – спросил его Хильман. – Наших, знаешь, не переслушаешь. Им дай только, кто согласится слушать...
– Не понимаю, – сказал Петер. – А друг с другом?
– Не понимаешь, – горько сказал Хильман. – Какой нам смысл – друг с другом? Мы ведь... так... отработанный пар... израсходованный материал... потери... какой смысл? Какой смысл во всем? А? И я не знаю... Пойдем лучше в штрафной лагерь сходим. Там по-другому немного.
– А пройдем?
– Попробуем...
Только выйдя из барака, Петер понял, что еще угнетало его здесь. На небе не было солнца.