JК
Основатели и Империя :: Азимов Айзек
Страница: 101 из 259Фран пробасил:
– Кому еще налить?
12. Капитан и мэр
Капитан Хан Притчер не любил роскоши и привык ничему не удивляться. Он отвергал как таковые самоанализ и другие философские категории, не связанные с его работой.
Работа капитана состояла по большей части из того, что военное министерство называло разведкой, журналисты шпионажем, а романтики агентурной деятельностью, но, несмотря на трескотню телевидения и красивые слова, разведка, шпионаж, или агентурная деятельность оставалась грязным бизнесом, основанным на нарушении законов и нечистоплотных махинациях. Общество обычно закрывает на это глаза, поскольку беззаконие совершается в интересах государства. Философия то и дело наталкивала капитана на мысль о том, что даже в священных интересах государства общество легче успокоить, чем собственную совесть, поэтому капитан не признавал философию.
Но сейчас, в роскошной приемной мэра, мысли капитана против его воли обратились внутрь.
То и дело получали повышение по службе люди без особых способностей – следовало это признать, – а его, капитана, почему-то обходили. Ему приходилось терпеть бесконечные нагоняи и выговоры. Но Притчер упорно шел своим путем, твердо веря, что в священных интересах государства иногда возможно нарушение субординации.
И вот он в приемной мэра, с эскортом из пяти солдат. Возможно, его ожидает трибунал.
– Кому еще налить?
12. Капитан и мэр
Капитан Хан Притчер не любил роскоши и привык ничему не удивляться. Он отвергал как таковые самоанализ и другие философские категории, не связанные с его работой.
Работа капитана состояла по большей части из того, что военное министерство называло разведкой, журналисты шпионажем, а романтики агентурной деятельностью, но, несмотря на трескотню телевидения и красивые слова, разведка, шпионаж, или агентурная деятельность оставалась грязным бизнесом, основанным на нарушении законов и нечистоплотных махинациях. Общество обычно закрывает на это глаза, поскольку беззаконие совершается в интересах государства. Философия то и дело наталкивала капитана на мысль о том, что даже в священных интересах государства общество легче успокоить, чем собственную совесть, поэтому капитан не признавал философию.
Но сейчас, в роскошной приемной мэра, мысли капитана против его воли обратились внутрь.
То и дело получали повышение по службе люди без особых способностей – следовало это признать, – а его, капитана, почему-то обходили. Ему приходилось терпеть бесконечные нагоняи и выговоры. Но Притчер упорно шел своим путем, твердо веря, что в священных интересах государства иногда возможно нарушение субординации.
И вот он в приемной мэра, с эскортом из пяти солдат. Возможно, его ожидает трибунал.