Остров Мадагаскар   ::   Мирер Александр

Вкус, как и следовало ожидать, не ощутился. Стыдно-с, уважаемый психолог... Воображаете о себе невесть что -- этакий вы добропомощный, преданный делу и своим подопечным, а на поверку оказывается -- пшик, легковес... Были бы преданы -- тоже боялись бы, конечно, но другого. Ибо сказано: "Самый жестокий страх страшащегося -- легкомыслие тех, о ком он печется". А вы страшитесь за себя, уважаемый психолог... На вас сейчас экипаж из девяти человек, -- есть на что опереться, это вам не заячий тулупчик. Ну ничего, ничего -- подбодрил он себя. Жуешь, глотаешь, думаешь, значит еще не все потеряно. Думай дальше. Что происходит с теми, о ком ты печешься? Сперантов -- с ним ясно. Он наполовину счастлив, наполовину -- в ярости, ибо "Мадагаскар" не приспособлен для космических исследований. Юнссон... Покамест он -- черный ящик. Как бы исхитриться включить его мозговые датчики? С пилотов не снимают датчики на время отпуска. А скажу-ка я ему: раз ты стал членом экипажа, включим-ка твои датчики... Но сначала пусть поест. Держится он безукоризненно, пожалуй... Стоник -- еще ясней, чем Сперантов. Ни о ком не думает, ни за кого не боится, кроме Гранта Уима. Страха за себя, соответственно, не ощущает. Сам Грант Уим опирается духом на чувство долга и на свою вину перед пассажирами. А вовремя я вкатил ему ампулку, похвалил себя Хайдаров. Ох, вовремя. Без нее он сейчас... Что? Не знаю, что. Может, и сам бы справился. Ох, уж эти мне капитаны, строящие куры пассажиркам!..