JК
Падает вверх :: Полещук Александр Лазаревич
Страница: 126 из 244В клетке не было дверцы, ее просто наклоняли набок, и Джулия с виноватым видом отправлялась на свой матрасик спать.
Однажды Джулия заболела. На ее спине вздулся огромный нарыв, и никакие компрессы не могли ей помочь. Грустная-грустная лежала она на своем матрасике, и ее черные глаза в тонких старческих морщинках были полны такой тоски, что ни у Зиновия Александровича, ни у меня не оставалось никаких надежд. Нужна была срочная операция, но Джулия не давалась в руки. А когда в дело вмешалась тетя Паша, то укусила ее за палец, глубоко и пребольно. И вдруг как-то вечером Зиновий Александрович серьезно сказал мне:
— Будешь ассистировать мне… Вот тазик, вот тампоны, пинцет. Когда надо будет, подашь.
Мы вошли в кухню. Страдания Джулии достигли предела. Зиновий Александрович гладил ее, называл ласкательными именами, но она лежала с закрытыми глазами и тихо, совсем как человек, стонала. С трудом продев руки сквозь прутья клетки, Зиновий Александрович посадил Джулию спиной к себе и, став на колени, осторожно стал выстригать шерсть на ее спине. И здесь произошло то странное, что не поддается никакому объяснению: Джулия вдруг выпрямилась и прижалась к прутьям клетки, напряженно ухватившись руками за перекладину.
— Скальпель, — бросил мне Зиновий Александрович.
Я передал ему узкий нож с деревянной ручкой, и он быстро сделал надрез. Я боялся, что Джулия тотчас же закричит и отскочит в сторону, но она только сильнее прижалась к прутьям и позволила провести всю мучительную операцию до конца.
Однажды Джулия заболела. На ее спине вздулся огромный нарыв, и никакие компрессы не могли ей помочь. Грустная-грустная лежала она на своем матрасике, и ее черные глаза в тонких старческих морщинках были полны такой тоски, что ни у Зиновия Александровича, ни у меня не оставалось никаких надежд. Нужна была срочная операция, но Джулия не давалась в руки. А когда в дело вмешалась тетя Паша, то укусила ее за палец, глубоко и пребольно. И вдруг как-то вечером Зиновий Александрович серьезно сказал мне:
— Будешь ассистировать мне… Вот тазик, вот тампоны, пинцет. Когда надо будет, подашь.
Мы вошли в кухню. Страдания Джулии достигли предела. Зиновий Александрович гладил ее, называл ласкательными именами, но она лежала с закрытыми глазами и тихо, совсем как человек, стонала. С трудом продев руки сквозь прутья клетки, Зиновий Александрович посадил Джулию спиной к себе и, став на колени, осторожно стал выстригать шерсть на ее спине. И здесь произошло то странное, что не поддается никакому объяснению: Джулия вдруг выпрямилась и прижалась к прутьям клетки, напряженно ухватившись руками за перекладину.
— Скальпель, — бросил мне Зиновий Александрович.
Я передал ему узкий нож с деревянной ручкой, и он быстро сделал надрез. Я боялся, что Джулия тотчас же закричит и отскочит в сторону, но она только сильнее прижалась к прутьям и позволила провести всю мучительную операцию до конца.