Падает вверх   ::   Полещук Александр Лазаревич

Каково же было мое удивление, когдая, перебирая песок накануне дня появления черепашек, не обнаружил в нем ни одного яичка.

— А их наш петух потаскал! — не без злорадства заявила соседская Сонька. — Я сама видела.

То, что Сонька была вреднейшим созданием, не подлежало никакому сомнению. Видеть такое преступление и молчать! Я давно уже привык к ее безграничному коварству. Но петух, петух каков! Ну ничего, я знаю, чем ты так гордишься, ты гордишься своим хвостом! Так вырвать хвост негодяю!

Я стремглав бросился за петухом, тот немедленно взлетел на чердак, я — мигом по лестнице, и мы подняли на чердаке такую возню, что Сонькина мать, выскочив во двор, громко закричала:

— Мишка! А ну, слазь с чердака! Ишь, проклятый! Сейчас же слазь.

Я спустился с чердака, но весьма странным способом: в том месте, где помещалась кухня Сонькиных родителей, чердак был настелен камышом, старым, пахнувшим курами, и как только я на него прыгнул, гнилой сноп подо мной провалился, посыпалась глина, штукатурка, клочья соломы, и я очутился посередине большой «макотры», в чем-то мягком, что оказалось опарой, тестом с уже вбитыми в него яйцами.

И тут-то я услышал, кем был Антон Степанович.

— Ах, так вам, коммунистам, все можно! — кричала Сонькина мать на весь двор.