Парадоксы Младшего Патриарха   ::   Раткевич Элеонора Генриховна

Жара, как назло, выдалась такая распроподлая – поставь я на голову котелок с водой да мясом, так пожалуй, к вечеру бы похлебкой лакомился. И как только монетка моя гадальная не расплавилась? Хотя… как знать – может она того и добивалась? Расплавиться, просочиться меж пальцами, утечь в дорожную пыль… ну не держатся у меня в руках деньги, князь я там или кто. Характер у меня для деньговладельца неподходящий. Мозги по другому устроены. Впрочем, к вечеру первого дня я всерьез опасался, что мозгов у меня и вовсе никаких не осталось. Все как есть на пот изошли. Снаружи все ярким солнцем залито – а в голове темным-темно, гулко, пусто. И жарко. Не сразу и разберешь, что жарче: черная сушь в голове – или отвесное сияние над головой. Жарко, жарко – словно и не воздух вдыхаешь, а куски обжигающего солнечного света, торопясь, откусываешь. Еще кусок, и еще, и еще один – так горячо, что во рту не удержать… но ведь есть же где-то за этой огненной стеной воздух, непременно есть… вот и откусываешь знойное марево – еще и еще – в дикой безумной надежде: ну еще раз и другой, и тебе удастся прогрызть незримую палящую тюрьму насквозь – наконец-то… наконец… и в горло изодранное зноем, хлынет живительная прохлада настоящего воздуха. Жара давила, душила, обступала со всех сторон, и я задыхался, погребенный в ней заживо, но все же шел. Дурак. Сам не пойму – неужели я решил явиться к Оршану зажаренный живьем?

Под вечер я все-таки добрел до леса, а в лесу отыскал озерко. Нет, хорошо все-таки, что меня ни одна лошадь не свезет.