Песнь Хомейны   ::   Роберсон Дженнифер

Я не сумел подавить раздражения:

– При попустительстве Чэйсули? Что, опять дошло до этого?

– Никакого попустительства, – ответил он, – Ты хорошо служил этому клинку, и он хранил твою жизнь, но придет время отдать его в другие руки.

– В руки моего сына, – твердо сказал я. – То, что есть у меня, должно перейти к моему сыну. По праву наследования.

– Может, и так, – согласился он, – если боги желают того.

– Финн…

– Положи меч, Кэриллон.

Я внимательно посмотрел на него в темноте:

– Ты хочешь, чтобы я отдал его? – я говорил, тщательно взвешивая слова, Ты хочешь забрать его у меня?

– Нет, я не сделаю этого. Когда меч найдет своего хозяина, тот получит его по доброй воле.

Несколько мгновений он молчал, словно прислушиваясь к собственным словам, потом улыбнулся. Коротко коснулся моей руки дружеским жестом, который мне нечасто доводилось видеть:

– Положи меч, Кэриллон. В эту ночь он принадлежит богам.

Я наклонился, опустил меч на землю и выпрямился снова. В лунном свете меч поблескивал серебром, золотом и алым.

– Твой кинжал, – сказал Финн.

Так он разоружил меня. Я стоял, одинокий и беззащитный, хотя рядом были воин и волк, и ждал ответа. Его могло и не быть, Финн нечасто открывал свои мысли, и в эту ночь, подумалось мне, я могу ничего не узнать. Я ждал.

Он держал кинжал в руке – в той руке, которая и создала его. Длинный кинжал Чэйсули, рукоять которого завершалась волчьей головой, непохожий на оружие хомэйнов. И тут я понял.

В эту ночь он был Чэйсули во всем, Чэйсули более, чем когда-либо. Он отбросил заученные Хомейнские манеры, как солдат сбрасывает плащ.