JК
Песнь Хомейны :: Роберсон Дженнифер
Страница: 3 из 460Я уже и забыл, как можно ходить, не напяливая на себя чудовищное количество мехов…
И все же – я не забыл ничего. В особенности, кем я был.
Заметив мою дрожь, Финн ухмыльнулся, обнажив белые зубы в беззвучном смехе:
– Что, уже устал от всего этого? Ничего, по крайней мере, в залах Хомейны-Мухаар ты вряд ли будешь дрожать от холода или жаловаться на бураны и метели.
– Мы еще даже не в Хомейне, – напомнил ему я, может, все это предрассудки, но мне не нравилась та легкость, с которой он говорил о моем возвращении домой, – а уж о дворце моего дядюшки и говорить нечего.
– О твоем дворце.
Мгновение Финн изучающе разглядывал меня, взгляд его был серьезен. Сейчас он был разительно похож на своего брата.
– Что же, ты сомневаешься в себе? До сих пор сомневаешься? Я-то думал, ты уже все решил, когда говорил, что пришло время возвращаться из изгнания…
– А я и решил, – ответил я, продолжая выдирать из бороды кристаллы льда. Пять лет в изгнании – большой срок для любого человека, для принца – слишком большой. Пора нам отвоевать мой трон у этого солиндского узурпатора. Финн пожал плечами:
– И отвоюешь. Пророчество Перворожденного не оставляет в этом никаких сомнений. Ты отвоюешь свой трон у Беллэма и его чародея-Айлини и станешь Мухааром.
Он поднял руку в перчатке и сделал красноречивый жест: открытой ладонью вверх, пальцы веером. Толмоора. В этом жесте было все содержание философии Чэйсули: судьба каждого человека – в руках богов.
И все же – я не забыл ничего. В особенности, кем я был.
Заметив мою дрожь, Финн ухмыльнулся, обнажив белые зубы в беззвучном смехе:
– Что, уже устал от всего этого? Ничего, по крайней мере, в залах Хомейны-Мухаар ты вряд ли будешь дрожать от холода или жаловаться на бураны и метели.
– Мы еще даже не в Хомейне, – напомнил ему я, может, все это предрассудки, но мне не нравилась та легкость, с которой он говорил о моем возвращении домой, – а уж о дворце моего дядюшки и говорить нечего.
– О твоем дворце.
Мгновение Финн изучающе разглядывал меня, взгляд его был серьезен. Сейчас он был разительно похож на своего брата.
– Что же, ты сомневаешься в себе? До сих пор сомневаешься? Я-то думал, ты уже все решил, когда говорил, что пришло время возвращаться из изгнания…
– А я и решил, – ответил я, продолжая выдирать из бороды кристаллы льда. Пять лет в изгнании – большой срок для любого человека, для принца – слишком большой. Пора нам отвоевать мой трон у этого солиндского узурпатора. Финн пожал плечами:
– И отвоюешь. Пророчество Перворожденного не оставляет в этом никаких сомнений. Ты отвоюешь свой трон у Беллэма и его чародея-Айлини и станешь Мухааром.
Он поднял руку в перчатке и сделал красноречивый жест: открытой ладонью вверх, пальцы веером. Толмоора. В этом жесте было все содержание философии Чэйсули: судьба каждого человека – в руках богов.