Песнь Хомейны   ::   Роберсон Дженнифер

Я взобрался в седло и натянул поводья, – Она – моя мать и госпожа. Я хочу, чтобы она знала, что я жив, Он еле заметно кивнул:

– Да, но отправляться туда, где полно солдат…

– Они ожидают армию, но не одного человека, – я коснулся обмотанной кожей рукояти меча, притороченного к седлу. – Со мной ничего не случится.

И, не оборачиваясь, поехал прочь, оставив позади молодого человека, которому научился доверять. Я знал, что он стоит у кромки леса, щуря глаза от яркого солнечного света и глядя мне вслед.

***



Краска, приготовленная из каштанов, сделала мои волосы тусклыми, темными и жесткими. К тому же, они были покрыты изрядным слоем жира. На левое ухо спускалась одна прядка, перевязанная кожаной тесьмой. Борода тоже стала темной – к тому же никто здесь еще не видел меня с бородой.

У меня всегда были хорошие крепкие зубы – было чем гордиться. Я втер в них специальный состав, сделавший их желтыми, а мое дыхание – смрадным. Одежда на мне была с чужого плеча, и я сомневался в том, что получу свою назад: человек, с которым я поменялся одеждой, явно предпочитал мою своим обноскам. Сейчас на мне была туника из грубой ткани, когда-то – темно-зеленой, а теперь побуревшая от грязи, шерстяные штаны пузырями вздувались на коленях и доходили только до середины икр, сапоги мне также пришлось снять и заменить их кожаными грубыми башмаками.

Кожаные браслеты наручей скрывали мои запястья – вернее, шрамы на них.