JК
Планета спартанцев :: Чандлер Бертрам
Страница: 80 из 176А каковы твои впечатления?
Брасид с удовольствием налил себе кружку пива. Офицерам давали более крепкие напитки, чем рядовым гоплитам и даже сержантам. Брасид надеялся: придет день — и он, наконец, сможет наслаждаться этим достойным питьем в открытую. Брасид жадно хлебнул, а потом сказал:
— Забавный, наверное, мир, из которого они прибыли. Для начала: похоже, у них нет никакого почтения к царю. Конечно, они держались вежливо, все делали и говорили правильно, но… Я чувствовал, что они на самом деле смотрят на него свысока. А еще… они были потрясены, сэр, по-настоящему потрясены, когда я сообщил им, что будет с Павсанием. В это трудно поверить.
— При моей работе вообще редко приходится кому-нибудь и во что-нибудь верить. Но продолжай.
— Этот Маргаретлэзенби, аркадец. Она, кажется, испытывает ужас от мысли о том, чтобы раздеться.
— Как ты сказал? Она?
— Да, сэр. Она сказала мне, что к представителям ее расы надо обращаться именно так. Вы знаете, мне это почему-то показалось правильным.
— Продолжай.
— Помните, сэр, мы видели картину в кабине коммандера-лейтенанта Граймса — сцену на берегу в Аркадии? Там все были обнажены.
— Хм… И ты обратил внимание, что на той картине людей и аркадцев примерно поровну. Довольно неприятно сознавать, что ты — единственный, кто хуже других. Быть хуже других и при этом составлять явное меньшинств — это уже слишком. Его — ее — слова могли быть порождены этим чувством.
Брасид с удовольствием налил себе кружку пива. Офицерам давали более крепкие напитки, чем рядовым гоплитам и даже сержантам. Брасид надеялся: придет день — и он, наконец, сможет наслаждаться этим достойным питьем в открытую. Брасид жадно хлебнул, а потом сказал:
— Забавный, наверное, мир, из которого они прибыли. Для начала: похоже, у них нет никакого почтения к царю. Конечно, они держались вежливо, все делали и говорили правильно, но… Я чувствовал, что они на самом деле смотрят на него свысока. А еще… они были потрясены, сэр, по-настоящему потрясены, когда я сообщил им, что будет с Павсанием. В это трудно поверить.
— При моей работе вообще редко приходится кому-нибудь и во что-нибудь верить. Но продолжай.
— Этот Маргаретлэзенби, аркадец. Она, кажется, испытывает ужас от мысли о том, чтобы раздеться.
— Как ты сказал? Она?
— Да, сэр. Она сказала мне, что к представителям ее расы надо обращаться именно так. Вы знаете, мне это почему-то показалось правильным.
— Продолжай.
— Помните, сэр, мы видели картину в кабине коммандера-лейтенанта Граймса — сцену на берегу в Аркадии? Там все были обнажены.
— Хм… И ты обратил внимание, что на той картине людей и аркадцев примерно поровну. Довольно неприятно сознавать, что ты — единственный, кто хуже других. Быть хуже других и при этом составлять явное меньшинств — это уже слишком. Его — ее — слова могли быть порождены этим чувством.