Польское Наследство   ::   Романовский Владимир Дмитриевич

— Да, похоже.

И снова положила руку ему возле локтя, не замедляя при этом шага.

— А ты? — спросил он, снова теряясь.

— Расскажу потом как-нибудь.

У Стефана защекотало одновременно в животе и в икрах. «Потом как-нибудь» означало, что Сорсьер намерена поддерживать с ним отношения. То есть, согласна стать его любовницей.

— Мне здесь одиноко, — сказала она. — Прислуга надоела, спутница раздражает — мы с нею больше двадцати лет знакомы. Будешь время от времени заходить, говорить чего-нибудь, рассказывать, вот и развлечение — и мне, и тебе. А то такие вечеринки, как давеча в пале, я не очень люблю. Да и пахнет в пале отвратительно.

Совершенно сбитый с толку, Стефан молчал, а Сорсьер улыбалась. Так они прошли еще два квартала — и вот, пожалуйста, вопреки ожиданиям Стефана, вот она — Рю Ша Бланк. Стефан ничего не сказал. И Сорсьер ничего не сказала. Очевидно, обращать чье-то внимание на доказательства своей правоты было ниже ее достоинства, ибо она была всегда права.

— Зайди со мной, если хочешь, — предложила она непринужденным тоном, стуча в дверь выполненным под подкову молотком.

— Хочу, — глупо сказал Стефан и покраснел.

Дверь отворила сонная служанка, похожая на тумбу.

— Здравствуй, болярыня, — сказала она по-славянски, хриплым голосом, искусственно радуясь возвращению хозяйки.

— Пошла вон, — без злобы, по-деловому, откликнулась Сорсьер.