Мальтийский жезл (Александрийская гемма)   ::   Парнов Еремей

Лучшие люди страны связывали с именем Павла надежды на просвещенное правление, всяческие реформы. Вместо этого начинался мрачнейшего свойства рыцарский балаган, маскарад, от которого изрядно попахивало католической контрреформацией. Все теперь выстраивалось в единую линию: вояж по Европе, совершенный под именем графа Норд, встречи с мартинистами [159] , иллюминатами и прочими искателями чудес, беспокоившая еще покойницу Екатерину возня вольных каменщиков [160] . И каменщики, проникшие во дворец в обличье учителей, и их соперники иезуиты зорко следили за созреванием наследника, чьи прекраснодушные порывы к грядущему переустройству мира теперь, после якобинского террора, могли вызвать лишь грустную улыбку. И хотя впоследствии Павел с присущим ему шараханьем из крайности в крайность резко отшатнулся от секретных лож, вырастивших бунтовщиков и цареубийц, тяга к эзотеризму, к запредельной мечте, очевидно, осталась. Иначе никак нельзя было объяснить таинственное эхо, долетевшее из тьмы веков, — мелькнувшую в дворцовых зеркалах сумеречную тень тамплиерских забытых исканий.

Стоит ли сожалеть о невольных промахах юности?

Особливо о тех, что имели место в то достопамятное путешествие, когда карету с графской короной на дверце трясло по разбитым дорогам всевозможных курфюршеств и герцогств. «Графиня Норд», будущая государыня Мария Федоровна, целиком и полностью разделяла искания и надежды супруга.