Мальтийский жезл (Александрийская гемма)   ::   Парнов Еремей

Хватая все, что попадалось под руки, он обзавелся помпезными собраниями Пушкина, Байрона, Шиллера, торжественно водрузил на полки Элизе Реклю, «Мужчину и женщину», «Всемирную историю», «Живописную Россию».

Это было не столь уж и глупо, хотя подлинные редкости, конечно же, прошли мимо его совершенно дилетантского ока: первые выпуски «Евгения Онегина», сборники «Стрелец», раскрашенная вручную «Маркиза», скорпионовское издание Сведенборга. Войдя во вкус, Вячеслав Кузьмич вскоре решился расширить ассортимент закупок и стал, невзирая на иностранные названия (языками он не владел), чохом приобретать альбомы по искусству. Это дело понравилось ему даже пуще прежнего. Книги хоть и стоили соответствующе — триста, а то и четыреста рублей, зато выглядели как новенькие. С ними промаха никак не предвиделось. Сверкая глянцем суперов, пахучие и гладкие, словно пачки ассигнаций, они ласкали глаз завидным товарным видом.

На этой стадии своего усовершенствования директор гастрономического оазиса даже не подозревал, что существуют издания, стоимость которых превосходит самые смелые устремления. И не мудрено. В закупочных ценниках они не упоминались, а на прилавках если и возникали, то, по-видимому, не чаще, чем раз в десять лет. Таким образом, Протасов хоть и сумел обзавестись в рекордно короткие сроки роскошной, невзирая на некоторую односторонность, библиотекой, но главной проблемы никак не решил. К моменту ареста в его тайниках хранилось еще столько хрустящих вещественных доказательств, что ни на какое снисхождение суда рассчитывать не приходилось.