Мальтийский жезл   ::   Парнов Еремей

Изданную в 1789 году в России книгу «Врачебное веществославие, или Описание целительных растений, во врачестве употребляемых» он даже решил включить в список для временного изъятия. Ведь именно это сочинение, составленное все тем же Максимовичем-Амбодиком, буквально раскрытое наугад, дало ключ к понимаю малознакомого майору милиции слова «вертоград». Уяснив для себя, что загадочный «вертоград» означает и сад, и огород, и одновременно травник, Люсин не только разгадал существо одноименного труда, переведенного в семнадцатом веке Николаем Булевым, но и нашел единственно подходящее определение для ботанических изысканий Георгия Мартыновича. Огороженный дощатым забором земельный участок, где произрастали зелейные коренья и травы, столь поразившие люсинское воображение, и был самый что ни на есть доподлинный вертоград.

— Приобщи, пожалуйста, — кивнул он Крелину и с сожалением закрыл многообещающую находку.

— У тебя все? — Крелин устало поднял глаза, справившись с заключительной формулировкой протокола. — Прекрасно! Тогда будем заканчивать.

— На дворе уже ночь, поди, и ветер поднялся, — поддержал его Борис Платонович.

— Ветер? — не понял Люсин, возвращаясь из своего далека. — Какой еще ветер?

— А вы посидите здесь часик-другой, тогда узнаете, — желчно поежился Гуров. — Ишь задувает…

— Задувает, говорите? — Люсин задумчиво закусил губу. — Аглая Степановна, голубушка, — просветленный внезапной догадкой, он подступил к старой домоправительнице.