Поход Ермака   ::   Ян Василий Григорьевич

Из— за тусклой слюды послышался глухой, на ломаном русском языке, ответ:

— Сам светлый Тохтен-Тонг [крылатый бог или богатырь, отличающийся мудростью] посылает тебя мне на помощь… Кто ты, юноша, не знаю я, но видно пришел усладить мои последние мгновения…

— Ты разве умираешь?… Кто ты?… Открой оконце, чтобы я мог видеть тебя, — не без волнения произнес Алеша.

— Я не могу сделать этого… Мои руки закованы… Ноги тоже… Если хочешь видеть меня, — отомкни запор… Дверь не на замке… И войди ко мне! — снова глухо прозвучал таинственный голос.

Алеша стрелой метнулся к крошечному рундуку [крыльцо], приходившемуся почти в уровень с землею, и, отодвинув не без усилия тяжелый запор с низенькой двери, наклонив голову, вошел в избу. При млечном сиянии месяца он хорошо увидел небольшую, коренастую фигурку в одежде из оленьей шкуры с бисерными и металлическими украшениями, ярко поблескивавшими при свете луны.

Фигурка сделал движение навстречу Алеше, причем цепи на ногах ее жалобно зазвенели.

— Кто ты и отколи? Пошто ты заперта здесь? Кто заковал тебя? — произнес мальчик.

— О, я наказана по своей вине, юноша! — произнесло странное существо.

— Я рабыня, полонянка здешнего господина моего… Я не угодила ему и меня заковали… Ненадолго, правда… Завтра взойдет солнце и с меня снимут оковы… Но я нынче так страдаю, так, что не дожить мне, Алызге, до утра, до восхода солнца, — упавшим голосом заключила она.

— Алызга? Тебя зовут Алызга? Да? — спросил Алеша. — Кто же ты такая и почему тебя здесь запрятали?

На этот вопрос Алызга отвечала только стоном.

— Ты больна? — участливо спросил Алеша.

— Я помираю, молодой господин.

Голос Алызги звучал искренно.