Поход Ермака   ::   Ян Василий Григорьевич

Отдай за меня Татьяну Григорьевну, коли я добуду честью руки ее, поселимся мы здесь, в тиши Сольвычегодской, подале от злых людей да печальных мест, — уклончиво отвечал Алексей.

Еще крепче, еще нежнее обнял его за эти речи Строганов. Обняла его следом за ним и Танюша.

— Вертайся скореича, а я ждать денно и нощно буду, — шепнула она своим милым голоском.

И в тиши огромной пещеры слышится теперь этот милый голосок Алеше. Стоит, точно въявь, перед ним стройный облик с голубыми очами, с длинной и толстой косой. И непреодолимо хочется ему увидать ее теперь, тотчас же… Но невозможно, несбыточно это.

— Тяжело! — помимо воли срывается с губ юноши.

— Што ты, братику? Неможется, што ли? — заботливо спрашивает его проснувшийся Матвей.

— Ах, Мещеря, — печально роняют губы Алеши, — тоска какая… Сердце заныло, мочи нет… Татьяна Григорьевна видится въявь, ну, вот-вот, точно живая…

— Эх, ты, молодость! — добро и снисходительно рассмеялся Мещеряк, — зазноба сердешная не дает покоя… А ведь с чего и кручиниться больно?… Вернешься с похода, повенчает вас поп, станете жить-поживать да добра наживать. Ждет тебя твоя люба, тоскует по тебе… Не то, что я… по мне-то никто, небось, не тоскует… — тихо, чуть слышно заключил Мещеряк.

— Ну, так што же?… Ведь и ты ни по ком не тоскуешь, — произнес, поднимаясь со своего потника и подсаживаясь к нему, Алеша. — Ведь твое ретивое ни по ком не болит, Мещеряк?

— Болит, — несвойственным ему робким звуком проронил черноглазый молодой казак.