JК
Медная пуговица :: Овалов Лев
Страница: 39 из 342 – В Риге вас знают, и вы кое-кого знаете…
– Но ведь я не Берзинь, – запротестовал я. – Вам это отлично известно…
Она подошла ко мне, небрежно села на ручку моего кресла.
– Вы милый и глупый, вы находитесь в плену представлений, которые владели вами три месяца назад, – произнесла она, и в ее голосе прозвучала театральная грусть. – В потоке времени столетия подобны мгновениям, а за истекший месяц человечество пережило столько, сколько в иные времена не переживает в течение целого столетия. Месяц назад Рига была советской, а теперь она немецкая, Москва накануне падения, и солнце восходит с запада, а не с востока. Макаров умер и никогда не воскреснет, а если вы попытаетесь его воскресить, его придется похоронить вторично.
Она встала и прошлась по комнате.
– Не стоит хоронить себя дважды, – мягко произнесла она, пытаясь примирить меня с чем-то, что еще оставалось для меня тайной. – В жизни людей происходят иногда такие повороты, что было бы просто неразумно сопротивляться судьбе. – Она остановилась передо мной, как учительница перед школьником. – Запомните: вы Август Берзинь, художник, – сказала она. – Ваши родители умерли несколько лет назад. Вы учились в Париже, не женаты и ведете несколько легкомысленный образ жизни. Марта – ее фамилия Круминьш – ваша экономка, кухарка и горничная, она живет у вас третий год, и вы ею очень довольны. Как будто все… – Она подумала. – Да, – вспомнила она, вы не поклонник гитлеровцев, но считаете их меньшим злом по сравнению с коммунистами.
– Но ведь я не Берзинь, – запротестовал я. – Вам это отлично известно…
Она подошла ко мне, небрежно села на ручку моего кресла.
– Вы милый и глупый, вы находитесь в плену представлений, которые владели вами три месяца назад, – произнесла она, и в ее голосе прозвучала театральная грусть. – В потоке времени столетия подобны мгновениям, а за истекший месяц человечество пережило столько, сколько в иные времена не переживает в течение целого столетия. Месяц назад Рига была советской, а теперь она немецкая, Москва накануне падения, и солнце восходит с запада, а не с востока. Макаров умер и никогда не воскреснет, а если вы попытаетесь его воскресить, его придется похоронить вторично.
Она встала и прошлась по комнате.
– Не стоит хоронить себя дважды, – мягко произнесла она, пытаясь примирить меня с чем-то, что еще оставалось для меня тайной. – В жизни людей происходят иногда такие повороты, что было бы просто неразумно сопротивляться судьбе. – Она остановилась передо мной, как учительница перед школьником. – Запомните: вы Август Берзинь, художник, – сказала она. – Ваши родители умерли несколько лет назад. Вы учились в Париже, не женаты и ведете несколько легкомысленный образ жизни. Марта – ее фамилия Круминьш – ваша экономка, кухарка и горничная, она живет у вас третий год, и вы ею очень довольны. Как будто все… – Она подумала. – Да, – вспомнила она, вы не поклонник гитлеровцев, но считаете их меньшим злом по сравнению с коммунистами.