Принц и паломница   ::   Стюарт Мэри

ни Александр не сделали никакой попытки к завершению этого визита: Лунеда – потому, что Моргана, которой она боялась, весьма недвусмысленно дала понять, что он должен остаться, а Александр – потому, что со всем высокомерием юности и пожирающим его желанием, разожженным в нем снадобьями и паучьими ухищрениями Морганы, был полон непреклонной решимости пуститься – причем у всех на глазах и открыто – в это первое свое любовное приключение! И какое приключение! Как любой молодой человек его возраста, он искал там и тут, но это не походило на преходящие увлечения юности! Тут все было иначе! Самая прекрасная женщина из всех, что он когда-либо видел, и она королева и сестра Верховного короля! А он, ее влюбленный до безумия избранник (как он был в этом уверен), стремился лишь быть допущенным на ее ложе, а после быть объявленным ее любовником в глаза всего мира– или, во всяком случае, в глаза прочих молодых рыцарей ее «совета».

И к полному удовлетворению Александра, тем же вечером перед всем замком королева ясно выказала свою приязнь. За обедом в большой зале Александра усадили по правую руку королевы. По левую руку от него сидела одна из ее придворных дам. Это была пожилая женщина (все без исключения фрейлины Морганы были пожилыми или ничем не примечательными), которая все свое внимание посвящала еде. Лунеда восседала слева от королевы. Говорила она мало, и, если уж на то пошло, Моргана по большей части оставляла ее без внимания. Зато сама королева была облачена в кремово-белое блио и сюрко, сверкавший бриллиантами, будто облачилась для победного пира. Ее темные, перевитые драгоценностями и уложенные в высокую прическу волосы покрывала тончайшая вуаль, а лицо, искусно подкрашенное, в свете свечей казалось лицом двадцатилетней девушки.

Александр и мечтать не мог о более ослепительном обнародовании грядущих услад. Зал, сам по себе небольшой, был заполнен людьми ее двора, и в гул мужских голосов вплетались голоса немногих фрейлин Морганы и Лунеды. Если забыть о страже Верховного короля, рассудительно ставшей так, чтобы ее не было видно, пир можно было бы принять за веселое собрание в замке какого-нибудь лорда. Разговоры и смех властвовали над столом, пирующих обносили напитками и яствами, и имевший глаза да видел, что взгляды всех пировавших были устремлены на Моргану и красивого юношу справа от нее.