Про жизнь и про любовь   ::   Завацкая Яна

Мы с раннего детства привыкли к физической боли. Дело в том, что в Версе человек теряет себя, он не знает - что, собственно, ему защищать. Ведь его не учили, что может быть ценным что-то еще, кроме Дейтроса.

А потом - пуля в затылок, или, что тяжелее и затейливее, лагерь в северных широтах Нового Дейтроса, добыча угля, нефти, металла во имя все того же Великого Дела - конечно, до тех пор, пока не свалишься от истощения и болезней.

Я жил так. И никогда не представлял, что есть и другая жизнь. Что она возможна. Жизнь, где веселые ребятишки с мамами и папами купаются в море, а потом идут есть мороженое под яркими тентами. Где в страшном сне ни одна мать не может представить, что ее 14-летнего ребенка бросят под пули. Где люди спокойно работают, отдыхают и не задумываются над тем, что можно говорить, что нельзя. Где нет войны, где война - против нас - удел генетически измененных и хорошо подготовленных профессионалов…"

Кое-что Ивик казалось странным. Например, фраза про море и мороженое. Она сама совсем недавно ездила с родителями и Ричи на курорт, и там было много ребятишек с семьями, и кафе-мороженых там было предостаточно, а еще продавали такие вкусные жаренки…

И о Версе она до сих пор как-то ничего не слышала. То есть знала, что да, есть вот такой Верс. Но чтобы кто-то стеснялся говорить? Думал, что можно сказать, а что нельзя? Может быть, это в столице так… в каких-нибудь высших кругах. А Ивик никогда ничего подобного не замечала.