JК
Пылающие скалы :: Парнов Еремей Иудович
Страница: 2 из 446Развалины готических замков, над остатками надгробий дрожит мираж. Слоистые скалы, отдалённо напоминающие мешки с мукой перед укладкой в трюм. И всё это лишь дряхлый гранитный костяк давным-давно не существующих заоблачных пиков. Совместное творение вечных зодчих: солнца, воды, ветра и стужи. Вокруг на сотни вёрст измельчённые камни, среди которых, как солнечные часы вечности, высятся выветренные гребни кварцитов и надолбы гнейсов.
Каждый камень умирает по-своему. Глинистые сланцы округляются, как обсосанные льдинки, мраморы обретают тусклую сухую шлифовку, но лишь граниты сами себе возводят колючие островерхие обелиски. Так медленно и неуклонно исчезают горы. Природа не знает смерти. Палеозойские хребты воплотились в новом существовании — стали каменистой пустыней. А она в свой черёд дала приют уже подлинной жизни, эфемерной и цепкой. Пронизанные мириадами трещин скалы жадно высасывали скупую воду. День за днём, тысячелетие за тысячелетием. И теперь во впадинах у подножий льдисто журчат роднички и буйно неистовствует зелень. Она не выгорит до конца лета, до той самой поры, когда замерзающая по ночам вода вновь примется с хрустом крушить гранит. С незапамятных времен гнали в такие микрооазисы свои отары монгольские пастухи. Поколения за поколением собирали они воду в лотках, соединяли источники сложной схемой каналов. Жизнь билась трепетным родничковым пульсом. Но оазисы у скальных подножий — лишь затерянные островки.
Каждый камень умирает по-своему. Глинистые сланцы округляются, как обсосанные льдинки, мраморы обретают тусклую сухую шлифовку, но лишь граниты сами себе возводят колючие островерхие обелиски. Так медленно и неуклонно исчезают горы. Природа не знает смерти. Палеозойские хребты воплотились в новом существовании — стали каменистой пустыней. А она в свой черёд дала приют уже подлинной жизни, эфемерной и цепкой. Пронизанные мириадами трещин скалы жадно высасывали скупую воду. День за днём, тысячелетие за тысячелетием. И теперь во впадинах у подножий льдисто журчат роднички и буйно неистовствует зелень. Она не выгорит до конца лета, до той самой поры, когда замерзающая по ночам вода вновь примется с хрустом крушить гранит. С незапамятных времен гнали в такие микрооазисы свои отары монгольские пастухи. Поколения за поколением собирали они воду в лотках, соединяли источники сложной схемой каналов. Жизнь билась трепетным родничковым пульсом. Но оазисы у скальных подножий — лишь затерянные островки.