Микстура для терминатора   ::   Александрова Наталья

Посередине комнаты стоял большой круглый стол на звериных лапах, в углу еще один маленький столик, я вспомнила, как он называется, слово всплыло из неизвестных глубин — ломберный, и возле него — два чудесных резных кресла; по стенам были развешаны темные старинные портреты, гравюры, миниатюры в овальных рамках, пейзажи с замками и зелеными холмами, а на одной стене висела такая огромная картина, что ни в какую современную квартиру она бы просто не влезла — метра три высотой — и совершенно чудесная — на нейбыли изображены античные руины, и водопад, и дикий виноград, и все это было такое летнее, сонное, дремлющее…

— Добрый вечер! — раздался за моей спиной тихий детский голосок.

Я обернулась, смущенная, будто меня застали за каким-то неприличным занятием, и увидела маленькую старушку, невероятно подходящую к этой комнате — сухонькая, элегантная, в темно-синем бархатном платье с пышным воротником из желтоватых кружев, с аккуратно уложенными седыми волосами, украшенными черепаховым гребнем; она сидела в глубоком покойном кресле и приветливо улыбалась.

— Вы, наверное, приятельница Валентины?

— Да, простите, я ошиблась дверью…

— Это очень мило с вашей стороны. Ко мне так редко кто-нибудь заходит!

— Какая у вас чудесная комната!

— Спасибо, вы такая милая. Как вас зовут?

— Татьяна.

— И имя у вас хорошее. Сейчас редко называют детей простыми хорошими русскими именами. Или что-нибудь вычурное, иностранное, или, если русское, то обязательно — из дворницкой… Впрочем, я, наверное, чересчур старомодна. Не хотите ли чая?

— С удовольствием.

— Тогда поухаживайте за собой, да и за мной заодно. Чашки вон там, в буфете…

Я посмотрела в указанном направлении и ахнула: в горке стояли такие чашки, что я побоялась бы прикоснуться к ним, а не то что пить из них чай. Тончайшего фарфора, бирюзовые с золотом, расписанные нимфами и амурами, они были так хороши, что я сложила руки в восхищении и замерла любуясь.