JК
Реквием для хора с оркестром :: Твердов Антон
Страница: 100 из 416 — А дайте мне коня-а-а-а!
Репа всхлипнула, но все же продолжала дребезжащим от наплыва чувств дискантом:
— А если я погибну-у-у-у, пусть красные отряды-ы-ы-ы… Пусть красные отряды отплатят за меня-а-а-а!
— Хватит! — закричал Никита.
Г-гы-ы удивленно обернулся к нему.
— Ты чего?
— Перестань, — потребовал Никита, — пусти его… ее…
— Потеха ведь… — не понимая, проговорил Г-гы-ы.
— Пусти, сказал!
Г-гы-ы пожал плечами и небрежно отшвырнул в сторону репу.
— Гнида! — свистнула репа, прежде чем брякнуться о землю.
— Сама такая… — проворчал полуцутик.
Никита почувствовал внезапно, как ноги его вдруг обмякли, словно из них кто-то могущественный и жестокий вытащил кости. Корнеплоды… Папашины литературные опусы про ласкового хрена… А покойный папаша не мог сам в корнеплод обратиться? А Г-гы-ы, кажется, что-то такое как-то говорил, только Никита тогда не слышал… То есть слышал, но не придал значения.
— Батя, — надломившимся голосом проговорил Никита и, сделав несколько неровных шагов, оперся локтями об изгородь. — Батя! — громче позвал он.
Корнеплоды озадаченно притихли. Полуцутик Г-гы-ы изумленно чесал в затылке.
— Батя! — заревел на всю колонию Никита.
— Тебе кого нужно-то? — после секундного молчания осведомилась вскарабкавшаяся на грядку репа — та самая, чудом избегшая гибели в клыках Г-гы-ы.
— Вознесенского, — сглотнув, ответил Никита, — батю моего. Он тут с вами должен быть. Он это… писатель.
— Ласковый Хрен? — переспросила репа.
— Да! Да!
— Нету его, — сумрачно ответили сразу несколько голосов.
— А где он? — тут же спросил Никита.
Репа всхлипнула, но все же продолжала дребезжащим от наплыва чувств дискантом:
— А если я погибну-у-у-у, пусть красные отряды-ы-ы-ы… Пусть красные отряды отплатят за меня-а-а-а!
— Хватит! — закричал Никита.
Г-гы-ы удивленно обернулся к нему.
— Ты чего?
— Перестань, — потребовал Никита, — пусти его… ее…
— Потеха ведь… — не понимая, проговорил Г-гы-ы.
— Пусти, сказал!
Г-гы-ы пожал плечами и небрежно отшвырнул в сторону репу.
— Гнида! — свистнула репа, прежде чем брякнуться о землю.
— Сама такая… — проворчал полуцутик.
Никита почувствовал внезапно, как ноги его вдруг обмякли, словно из них кто-то могущественный и жестокий вытащил кости. Корнеплоды… Папашины литературные опусы про ласкового хрена… А покойный папаша не мог сам в корнеплод обратиться? А Г-гы-ы, кажется, что-то такое как-то говорил, только Никита тогда не слышал… То есть слышал, но не придал значения.
— Батя, — надломившимся голосом проговорил Никита и, сделав несколько неровных шагов, оперся локтями об изгородь. — Батя! — громче позвал он.
Корнеплоды озадаченно притихли. Полуцутик Г-гы-ы изумленно чесал в затылке.
— Батя! — заревел на всю колонию Никита.
— Тебе кого нужно-то? — после секундного молчания осведомилась вскарабкавшаяся на грядку репа — та самая, чудом избегшая гибели в клыках Г-гы-ы.
— Вознесенского, — сглотнув, ответил Никита, — батю моего. Он тут с вами должен быть. Он это… писатель.
— Ласковый Хрен? — переспросила репа.
— Да! Да!
— Нету его, — сумрачно ответили сразу несколько голосов.
— А где он? — тут же спросил Никита.