JК
Реквием для хора с оркестром :: Твердов Антон
Страница: 170 из 416Потом, когда ругательства иссякли, Гмырь заднепроходным отверстием пропел свою любимую песню:
— Ласточки летают низко, мне в суде корячится вышак! Секретарша-гимназистка исписала два карандаша! Шевелил судья усами, причитал — «навеки посажу!» Р-р-разбирайтесь, суки, сами, я вам слова больше не скажу!
Не пропуская ни единого куплета, аккомпанируя себе характерными звуками, вырывавшимися из того же заднепроходного отверстия, Гмырь добросовестно допел песню до конца, и только после этого в комнате наступила полная тишина.
Билл некоторое время стоял, покачиваясь от избытка впечатлений. Потом сунул клизму в карман, натянул на Гмыря штаны и, крадучись, прошел к двери.
«Лаз в конце коридора, — стучало в голове у Билла, — ифриты, естественно, эту деталь упустили, а я не упущу. Попытались безуспешно пролезть и все… Ума у них хватает только на то, чтобы подследственных тиранить, пытаясь выяснить, куда мог уйти через лаз Вознесенский. Может быть, они это и выяснят, но только я выясню это первым — потому что пойду по следу лично…»
Дверь, конечно, была заперта. Но, как известно, для великих сыщиков и шпионов непроходимых преград не существует.
Билл извлек из своих карманов связку отмычек, которым позавидовал бы даже видавший виды Гмырь — если бы очнулся к тому моменту. Но Гмырь спал неспокойным пьяным сном, когда Билл, минуту поковырявшись в замочной скважине, тихо отворил дверь и растворился в полумраке тюремного коридора.
Глава 8
— Сожрать целого человека для нее — не проблема, — услышал Никита сразу после того, как сознание вернулось к нему. — Голову она в первую очередь заглатывает, — продолжал тот же голос, — потом руки и ноги откусывает — это чтобы они не болтались и не мешали есть дальше.
— Ласточки летают низко, мне в суде корячится вышак! Секретарша-гимназистка исписала два карандаша! Шевелил судья усами, причитал — «навеки посажу!» Р-р-разбирайтесь, суки, сами, я вам слова больше не скажу!
Не пропуская ни единого куплета, аккомпанируя себе характерными звуками, вырывавшимися из того же заднепроходного отверстия, Гмырь добросовестно допел песню до конца, и только после этого в комнате наступила полная тишина.
Билл некоторое время стоял, покачиваясь от избытка впечатлений. Потом сунул клизму в карман, натянул на Гмыря штаны и, крадучись, прошел к двери.
«Лаз в конце коридора, — стучало в голове у Билла, — ифриты, естественно, эту деталь упустили, а я не упущу. Попытались безуспешно пролезть и все… Ума у них хватает только на то, чтобы подследственных тиранить, пытаясь выяснить, куда мог уйти через лаз Вознесенский. Может быть, они это и выяснят, но только я выясню это первым — потому что пойду по следу лично…»
Дверь, конечно, была заперта. Но, как известно, для великих сыщиков и шпионов непроходимых преград не существует.
Билл извлек из своих карманов связку отмычек, которым позавидовал бы даже видавший виды Гмырь — если бы очнулся к тому моменту. Но Гмырь спал неспокойным пьяным сном, когда Билл, минуту поковырявшись в замочной скважине, тихо отворил дверь и растворился в полумраке тюремного коридора.
Глава 8
— Сожрать целого человека для нее — не проблема, — услышал Никита сразу после того, как сознание вернулось к нему. — Голову она в первую очередь заглатывает, — продолжал тот же голос, — потом руки и ноги откусывает — это чтобы они не болтались и не мешали есть дальше.