Реквием для хора с оркестром   ::   Твердов Антон

— Так, — проговорил Никита. — Ничего.

Махно внимательно посмотрел на него и невесело усмехнулся.

— Нет, — сказал он. — Точно надо переходить к решительным действиям. В смысле — начинать наш переворот. А то сидение в подземелье хреново сказывается на боевом духе. Хорошо еще, что мы с тобой пока одни только этой странной болезнью заболели. Я — человек тертый. И огонь, и воду прошел. И медные трубы, и черта зубы. Да и ты тоже — боец. А остальные — случись с ними то, что с нами случилось, — и вовсе из самих себя повыпрыгивают. Переживать галлюцинации — это тебе не пиво пить. Галлюцинации — они штука серьезная. Галлюцинации…

Он опять осекся. Никита посмотрел на него, открыл рот и ничего не сказал. Потому что сам довольно ясно услышал, как кто-то повторил за Махно последнее произнесенное им слово:

— Галлюцинации…

— Слышал? — шепотом спросил Махно.

Никита молча кивнул.

— Что это было?

Никита пожал плечами. Говорить — даже просто издавать какой-либо звук — ему не хотелось. А ну если опять кто-то невидимый повторит…

— Что это было? — снова зашептал Махно, обращаясь уже не к Никите, а, кажется, к самому себе. — Эхо? Да не может в таком маленьком помещении быть эха. Мы же не в горах… И не в широком и гулком зале Первого дворца съездов.

Никита снова пожал плечами.

— Так вот, — озираясь, заговорил опять Махно, — галлюцинации…

— Галлюцинации!… — захихикал кто-то у самого потолка.