JК
Реквием для хора с оркестром :: Твердов Антон
Страница: 65 из 416Что — бывает?
— А ты ничего еще не понял, дурачок? — ласково осведомился крылатый. — Ведь ты же умер. В тот самый момент, когда тебе астролябией по башке засветили. Все вы люди смертны, и что самое интересное — сами не знаете, в какой точно момент. Вот так и с тобой…
— Я умер?!
Никита попытался подняться, но не смог. Ему показалось, что ноги его вросли в землю, как корни того чудовищного дерева. Он открыл рот, чтобы сказать крылатому о том, что совсем он не умер, но отчего-то вдруг почувствовал холод в затылке и в левой стороне груди. И только сейчас понял, что сердце у него не бьется. Совсем. Давно — с того самого момента, как массивные золоченые плоскости астролябии коснулись его затылка.
А поняв это, Никита закрыл глаза и повалился на спину.
* * *
— Итак, — начал полуцутик Г-гы-ы, — поехали с самого начала. То есть с самого конца. Странно, что ты сам так ничего и не понял. Поехали… Наш Никита получает астролябией по башке. Что дальше? Приходит в себя Никита уже на тюремных нарах. Решает, что его повязали подъехавшие менты (кстати, у нас эта инфраструктура называется так же — по крайней мере в народе), а рана на голове не опасна, тем более что в связи с ней никакого дискомфорта он не ощущает. Однако общение с сокамерниками заставляет нашего Никиту задуматься. Они все из разных городов. Более того — из разных стран и континентов. Никого из них Никита, конечно, не знает, хотя имя одного кажется ему знакомым. Гмырь, да? Сокамерники тоже в недоумении.
— А ты ничего еще не понял, дурачок? — ласково осведомился крылатый. — Ведь ты же умер. В тот самый момент, когда тебе астролябией по башке засветили. Все вы люди смертны, и что самое интересное — сами не знаете, в какой точно момент. Вот так и с тобой…
— Я умер?!
Никита попытался подняться, но не смог. Ему показалось, что ноги его вросли в землю, как корни того чудовищного дерева. Он открыл рот, чтобы сказать крылатому о том, что совсем он не умер, но отчего-то вдруг почувствовал холод в затылке и в левой стороне груди. И только сейчас понял, что сердце у него не бьется. Совсем. Давно — с того самого момента, как массивные золоченые плоскости астролябии коснулись его затылка.
А поняв это, Никита закрыл глаза и повалился на спину.
* * *
— Итак, — начал полуцутик Г-гы-ы, — поехали с самого начала. То есть с самого конца. Странно, что ты сам так ничего и не понял. Поехали… Наш Никита получает астролябией по башке. Что дальше? Приходит в себя Никита уже на тюремных нарах. Решает, что его повязали подъехавшие менты (кстати, у нас эта инфраструктура называется так же — по крайней мере в народе), а рана на голове не опасна, тем более что в связи с ней никакого дискомфорта он не ощущает. Однако общение с сокамерниками заставляет нашего Никиту задуматься. Они все из разных городов. Более того — из разных стран и континентов. Никого из них Никита, конечно, не знает, хотя имя одного кажется ему знакомым. Гмырь, да? Сокамерники тоже в недоумении.