Ртуть   ::   Стивенсон Нил

– Я попрошу тебя нарисовать на бумаге сетку и держать её на разных отмеренных расстояниях от моей роговицы, а я буду двигать иглу вверх-вниз, увеличивая и уменьшая искривление глазного яблока, – то есть одной рукой буду делать это, а другой – записывать.

Так прошла ночь. К рассвету Исаак Ньютон знал про человеческий глаз больше, чем кто-либо из смертных, а Даниель – больше, чем кто-либо, кроме Ньютона. Опыт мог поставить любой, но только один человек до него додумался. Ньютон вытащил иглу – его глаз давно налился кровью, заплыл и почти не открывался, – взял тетрадь и принялся сражаться с какой-то задачкой из аналитической геометрии Декарта, а Даниель, пошатываясь, спустился по лестнице и пошел в церковь. Солнце обратило её витражи в матрицу пылающих самоцветов.

Даниель понял то, чего не понимал прежде: его мозг, подобно гомункулу, съёжился в черепе и смотрит на мир через хорошие, но несовершенные телескопы, слушает через слуховые рожки, собирает наблюдения, искажённые по дороге. Так линза вносит хроматические аберрации в проходящий через неё свет; человек, смотрящий на мир в телескоп, считал бы, что аберрации реальны, что звёзды действительно такие.