Рыцарский долг   ::   Трубников Александр

Когда все они завершили молитву и вновь поднялись на ноги, Жак всем телом ощутил, что вокруг что-то неуловимо изменилось. То ли легкие воздушные потоки, возносящие к потолку ароматные струи дыма, немного вскружили ему голову, то ли сказалось долгое пребывание в подземелье, – но ему почудилось, что взгляды монголов вдруг смягчились, и в воздухе, цепляя сердце, объявилась легкая грусть с предчувствием чего-то очень важного и неизбежного.

Голос Толуя забился под куполом часовни, отражаясь многократным эхом:

– Теперь слушайте то, ради чего мы здесь собрались. Вот что сказал отец перед самой смертью, когда при нем оставался лишь я один: «Не забывай никогда, что душой всякого дела является то, чтобы оно было доведено до конца…» После этого он призвал ожидавшего у входа в юрту несторианского священника и велел окрестить нас обоих. Когда священник объявил нас христианами, он сказал: «Толуй! Главное мое обещание – это обещание правителю Запада, римскому папе. И состоит оно в том, чтобы снова сделать христианским городом Иерусалим. Часы мои сочтены, но я не привык к тому, чтобы ветер уносил слова Чингисхана, словно бесполезную пыль. Поэтому я должен быть похоронен в этом святом городе, а мои тумены во главе с тобой должны расширить пределы нашей державы до последнего моря».