JК
Ржавое зарево :: Чешко Федор
Страница: 139 из 518До самой наималейшей малости, какую только сможешь припомнить. Даже если глупостью тебе кажется, даже если мнится, будто сон это был или мара-виденье пустое — все едино чтоб рассказал! Понял?!
Жежень закивал так, что сам же испугался — как бы не отвалилась голова.
А хранильник осторожно ковырял ногтем принесенный Жеженем осколок вытворницы, пытаясь отколупнуть приставшую к обожженной глине крохотную капельку металла — мягкого, почти черного, со смутным переливчатым блеском…
Нет, это был не блеск.
Черный металл не отражал свет лучины, а будто бы втягивал его в себя.
И взамен брызгал искрами трепетной черноты. Или так только мерещилось в скрадливом сиянии чадного да трескучего светоча?
* * *
— Это злато, — тихо сказал Корочун.
Лучина догорела, а зажечь одну из принесенных Остроухом волхв не удосужился. Со смертью теплого огонька из-под гребня кровли обрушился непроглядный мрак — обрушился и утопил в себе тесноту маленького козьего хлева. Жежень, правда, еще при свете успел скинуть мокрую одежу, кое-как натянуть норовящую рассесться по швам Корочунову рубаху и, закутавшись в олений мех, усесться — плечом к стене, лицом к пристроившемуся на пороге хранильнику.
Так они сидели довольно долго.
Жежень попытался было начать подробный рассказ, но хранильник прервал: «Молчи покуда».
Что ж, сидеть можно и молча.
Сперва при свете.
Потом в темноте.
Жежень закивал так, что сам же испугался — как бы не отвалилась голова.
А хранильник осторожно ковырял ногтем принесенный Жеженем осколок вытворницы, пытаясь отколупнуть приставшую к обожженной глине крохотную капельку металла — мягкого, почти черного, со смутным переливчатым блеском…
Нет, это был не блеск.
Черный металл не отражал свет лучины, а будто бы втягивал его в себя.
И взамен брызгал искрами трепетной черноты. Или так только мерещилось в скрадливом сиянии чадного да трескучего светоча?
* * *
— Это злато, — тихо сказал Корочун.
Лучина догорела, а зажечь одну из принесенных Остроухом волхв не удосужился. Со смертью теплого огонька из-под гребня кровли обрушился непроглядный мрак — обрушился и утопил в себе тесноту маленького козьего хлева. Жежень, правда, еще при свете успел скинуть мокрую одежу, кое-как натянуть норовящую рассесться по швам Корочунову рубаху и, закутавшись в олений мех, усесться — плечом к стене, лицом к пристроившемуся на пороге хранильнику.
Так они сидели довольно долго.
Жежень попытался было начать подробный рассказ, но хранильник прервал: «Молчи покуда».
Что ж, сидеть можно и молча.
Сперва при свете.
Потом в темноте.