JК
Ржавое зарево :: Чешко Федор
Страница: 2 из 518А когда легкие порывы ветра принимались шевелить ветви деревьев, от мелькания прозрачных столбов золотого света кружилась голова…
Эх, если бы только от этого кружилась несчастная голова Кудеслава Мечника!
Не вполне прошедший ушиб…
Виденье иззубренного каменного лезвия — легко, будто бы даже ласково скользило оно по горлу старейшины, который ради счастья и благополучия вверившейся ему общины жертвовал сперва правдой, потом родовичами, потом собою, и все его жертвы приносили одно только зло…
Виденье толпы — как она негодует, бурлит; как братъя-родовичи, ростки единого вятского корня, волками щерятся друг на друга…
А потом та же толпа молчала, и все лица сделало совершенно одинаковыми выражение растерянности, страха, появившееся на них при вести о гибели старейшины и Неугасимого Огнища… Да, в тот миг все впрямь сделались друг другу родными. Надолго ли? Погиб неудачно пожертвовавший собой Яромир, смертью подтвердив свою виновность, но остался главный виновник чуть не заварившейся кровавой усобицы (вот он, здесь, рядом — вину-то признал, только, похоже, вовсе не считает ее виною). И остались тайные Яромировы поплечники из своих же общинников. Их станут выискивать и наломают дров… А подлинный затейник постарается довершить свою затею, ради всеобщего благополучия не милуя никого…
И уже не важно, отдадут или не отдадут себя родовичи под руку «старейшины над старейшинами всех вятичских племен»; неважно, охотники ли подломят под себя кователей-слобожан, слобожане ли взнуздают охотников… Для общины нет разницы между этими исходами, потому что нет более общности, а значит, нет и самой общины. Она, как Неугасимое Огнище, захлебнулась в пролитой Яромиром крови.
Эх, если бы только от этого кружилась несчастная голова Кудеслава Мечника!
Не вполне прошедший ушиб…
Виденье иззубренного каменного лезвия — легко, будто бы даже ласково скользило оно по горлу старейшины, который ради счастья и благополучия вверившейся ему общины жертвовал сперва правдой, потом родовичами, потом собою, и все его жертвы приносили одно только зло…
Виденье толпы — как она негодует, бурлит; как братъя-родовичи, ростки единого вятского корня, волками щерятся друг на друга…
А потом та же толпа молчала, и все лица сделало совершенно одинаковыми выражение растерянности, страха, появившееся на них при вести о гибели старейшины и Неугасимого Огнища… Да, в тот миг все впрямь сделались друг другу родными. Надолго ли? Погиб неудачно пожертвовавший собой Яромир, смертью подтвердив свою виновность, но остался главный виновник чуть не заварившейся кровавой усобицы (вот он, здесь, рядом — вину-то признал, только, похоже, вовсе не считает ее виною). И остались тайные Яромировы поплечники из своих же общинников. Их станут выискивать и наломают дров… А подлинный затейник постарается довершить свою затею, ради всеобщего благополучия не милуя никого…
И уже не важно, отдадут или не отдадут себя родовичи под руку «старейшины над старейшинами всех вятичских племен»; неважно, охотники ли подломят под себя кователей-слобожан, слобожане ли взнуздают охотников… Для общины нет разницы между этими исходами, потому что нет более общности, а значит, нет и самой общины. Она, как Неугасимое Огнище, захлебнулась в пролитой Яромиром крови.