Ржавое зарево   ::   Чешко Федор

Ведь бывает же: кажется, рядом совсем, вот-вот догонишь, но чем настойчивей пытаешься думать о главном, тем настойчивее лезет в голову уже понятое и, значит, ненужное…

От досады Мечник вдруг спросил первое, что пришло ему в голову:

— Слышь… А о Белоконе, волхве-хранильнике нашего Светловидова капища, о нем ты ничего не слыхал?

Корочун как-то странно дернул плечом, буркнул:

— О вашей глухомани здесь редко вспоминают, но уж коли вспомянут — чего не наслушаешься!

На том старец и смолк. Что называется, ни щуке подмышку, ни зайцу на рога. Впрочем, каков вопрос, таков и ответ.

Несколько мгновений молчали. Натужно стонал во сне Остроух, гулко вздыхали мальчишка и Любослава — то враз, то по очереди, гудели, потрескивали, посвистывали в очаге переливающиеся по угольям несуетные огни…

Наконец Корочун дернул себя за бороду и молвил:

— Ну, будет нам. Говорено-переговорено, рассвет уж близок… А нынче не такие дела идут, чтобы развеивать время по ветру, будто полову. — Старик запнулся, а когда заговорил вновь, голос его напрочь утратил бодрую решительность. — Ведь кто знает, как оно дальше-то… Небось уж и поздно пытаться поворотить дело к добру, но сидеть сиднем, бездеятельно… Может, Жеженя еще удастся спасти? Может, еще удастся спасти все? А? — Он вдруг метнулся взглядом к Мечнику, оборотился к Любославе — словно дите, надеющееся, что мудрецы взрослые сей же миг обнадежат, утешат: да, мол, еще ничего не поздно, и все обязательно сложится хорошо.

Сызнова, что ли, для забавы либо ради какой-то одному ему известной надобности дряхлый мудрец решил прикинуться дурачком? Или аж так из-за Жеженя этого мучается, которого якобы на погибель услал?

Конечно, утешать да обнадеживать готового, кажется, даже всплакнуть волхва никто не стал.