Ржавое зарево   ::   Чешко Федор

 — Ну что ты маешься, что ты липнешь ко мне, ровно штаны к взопрелому заду?!

Мысь отпрянула, диковато уставилась на парня, и в поогромневшей синеве ее глаз зарябили жидкие отраженья лучинного пламени.

— Ну, и нечего мне делать. Ну, и липну. — Девчоночий голос вмиг сделался хрипловатым, перехваченным, жалким. — Ну, и к тебе. А к кому ж еще-то?! Куда мне вообще себя девать, а?! Не подумал?! Сперва ты меня как забавку для немца безъязыкого вытворил, потом эти… те… нехорошие колдуны жизнь всобачили тебе в утешенье… А меня кто утешит? Куда мне теперь, скажи? — Она отвернулась и часто-часто зашмыгала носом. — Никого, ничего… На целом свете одинешенька… — доносилось сквозь это шмыгание. — Любой из вас домой может, а я?! Под куст — на голом брюхе лежать, спиной укрываться?! От родителя родного — и то хорониться пришлось… Даже ему я кто? Нежить? Потвора? Эту вон куцеволосую гадюку доченькой любимой зовет, а меня… меня… я…

Уронив недоделанную работу, Жежень метнулся к девчонке, обнял, прижал к груди зареванное лицо, сделавшееся некрасивым и очень детским. Мысь продолжала что-то бормотать, и он тоже пробовал бормотать бессвязные утешения… Только по юности своей парень еще не умел утешить ребенка, до слез жалеющего себя самого. Да и можно ли научиться такому умению? Если даже премудрейший старец со всею его немереной ведовскою силой лишь вздыхал да беспомощно разводил руками, так уж куда пытаться обычным людям…

Заснула Мысь тоже по-детски, на полувсхлипе.