Вискиджак проследил за тем, как сапер взялся за ремень и подтолкнул меч вперед почерепице.
- Только не забывай, как ты сделал в последний раз, - произнес сержант, пряча усмешку. Скрипач нахмурился.
- Стоит один раз ошибиться, как все только и напоминают тебе.
Вискиджак ничего не ответил, его трясло в беззвучном приступе хохота.
- Клянусь костями Худа, - продолжал Скрипач, - я не воин. Не солдат. Родился в переулке малазанского города, учился резать камень в каменоломнях на равнине, - он посмотрел на сержанта. - Ты ведь тоже был каменотесом. Так же, как и я. Только я не схватываю военную науку так быстро, как ты. Мне достался рядовой состав и мины; иногда я думаю, что сделал неверный выбор.
Изумление Вискиджака от боли, прозвучавшей в словах Скрипача, проходило. "Схватываю что? Как убивать людей? Как посылать их на смерть в чужой стране?" - пронеслась у него в голове.
- А что ты чувствуешь по поводу Порванного Паруса? - спросил сержант.
- Не знаю, - ответил сапер. - Я полагаю, ее терзают какие-то старые демоны. Вискиджак усмехнулся.
- Едва ли ты найдешь мага, которого не мучило бы сомнительное прошлое, произнес он. - Говорят, она была отнюдь не рекрутом, она из высшего состава. Но она лишилась своего положения.
- Мы не вовремя нашли ее.
- Ее отряд погиб. Ее предали. Если не империя, что у нее останется?
"Что у всех у нас останется?"
- Кажется, что она готова разрыдаться в любую минуту. Она потеряла что-то основное в себе, сержант. Если Тайскренн до нее доберется и немного нажмет, она сломается.