Самшитовый лес   ::   Анчаров Михаил

И пошел длинный-предлинный разговор, где она объясняла Сапожникову с почти открытым злорадством все недостатки Сапожникова, и тот соглашался и соглашался, да, правильно ты говоришь, все точно, и она учила его жить, надо было делать так, и надо было делать эдак, и любовная речь журчала, как ручеек-змейка, которую Сапожников отогревал за пазухой, но так за всю жизнь и не отогрел, и всю жизнь любовная речь-змейка оплетала и оплетала Сапожникова, и во всем была права, но почему-то была права злобно и давала советы не тогда, когда он на ногах стоял и криком кричал, просил совета, а когда он обрушивался и ничего не просил, разве чтоб в покое оставили.

Ах, серпантина, круглые глазки, только у Гофмана она из змейки становится девушкой. В жизни чаще бывает наоборот.

И тогда Сапожников сказал:

- Ты права. Ну а дальше что? Разве кому-нибудь от этого весело? А разве тебе самой весело?

- Я не ищу веселья, - сказала она.

- Вот потому мы и не вместе, - сказал Сапожников. - Пускай я буду неправ, но по-своему.

И тут раздался довольно сильный звонок в дверь, и Сапожников сказал:

- Вот видишь, дождались... сейчас Нюра придет.

- Чур меня, чур, - сказала Вика.

Но это оказалась не Нюра. Вика открыла дверь, и ей сказали: "Распишитесь за телеграмму". Телеграмма была местная и срочная. Она вернулась и протянула серый заклеенный листок.

- Нет... - сказал Сапожников. - Прочти сама... Чем там еще меня прихлопнули...Я боюсь...

- Не бойся... трусишка, -сказала она и усмехнулась.

По ее лицу было видно, как Сапожников скатывался колобком ей в руки. Она ошибалась, но ошибалась благородно. Она не знала, что Сапожников на последнем рубеже, но держался до конца. Совсем. Он про себя так решил, что лучше помереть стоя, чем жить на коленях. Что это за отношения, если один ползет к другому, только когда ходить не может. А как пошел, так побежал прочь. Нет, нет. Конец так конец, но по-своему.