JК
Самый далёкий берег :: Бушков Александр Александрович
Страница: 241 из 373Он остановился в тщетных попытках придать себе осанистость и выкрикнул:
— Трапеза милостивца нашего Алексея Иринарховича!
И мимо него один за другим потянулись добры молодцы, одетые в схожие наряды, замерев от напряжения верхней половиной тела, несли на вытянутых руках блюда, от которых пахло невыразимо аппетитно. Принялись расставлять их на столе, пуча глаза от усердия. Когда церемония была закончена, хозяин выкрикнул по-военному отрывисто и резко:
— Становись!
Молодцы выстроились в шеренгу — с проворством, изобличавшим длительные тренировки.
— Ну что, дикарские ваши морды? — спросил хозяин с ласковым пренебрежением. — Не лезете больше с суевериями вашими дурацкими? Кто это ко мне в гости изволил пожаловать? Ну-ка ты, Парфенка!
Левофланговый, старательно выкатывая глаза, проорал:
— Благородные господа офицеры из грядущих времен, кои настанут спустя долгое время от времени нынешнего!
— Вот то-то, — сказал хозяин умиротворенно. — И обратите внимание ваше непросвещенное, рожи, на примечательное обстоятельство: века и века протекут, а благородные господа так и будут ходить друг к другу в гости во всем блеске, что бы там ни плели! Изыдите!
Когда слуги вереницей покинули зал, он склонился к Кирьянову и вполголоса доверительно сказал:
— Бродил тут… странничек божий. Плел вавилоны и турусы насчет якобы писанной золотыми буквами царской грамоты, по которой будто бы повелено все благородные сословия уничтожить и землю отдать этим скотам… Ну, представили, куда надлежит. Теперь тихо…
“Ах ты, сволочь, — подумал Кирьянов с легким раздражением.
— Трапеза милостивца нашего Алексея Иринарховича!
И мимо него один за другим потянулись добры молодцы, одетые в схожие наряды, замерев от напряжения верхней половиной тела, несли на вытянутых руках блюда, от которых пахло невыразимо аппетитно. Принялись расставлять их на столе, пуча глаза от усердия. Когда церемония была закончена, хозяин выкрикнул по-военному отрывисто и резко:
— Становись!
Молодцы выстроились в шеренгу — с проворством, изобличавшим длительные тренировки.
— Ну что, дикарские ваши морды? — спросил хозяин с ласковым пренебрежением. — Не лезете больше с суевериями вашими дурацкими? Кто это ко мне в гости изволил пожаловать? Ну-ка ты, Парфенка!
Левофланговый, старательно выкатывая глаза, проорал:
— Благородные господа офицеры из грядущих времен, кои настанут спустя долгое время от времени нынешнего!
— Вот то-то, — сказал хозяин умиротворенно. — И обратите внимание ваше непросвещенное, рожи, на примечательное обстоятельство: века и века протекут, а благородные господа так и будут ходить друг к другу в гости во всем блеске, что бы там ни плели! Изыдите!
Когда слуги вереницей покинули зал, он склонился к Кирьянову и вполголоса доверительно сказал:
— Бродил тут… странничек божий. Плел вавилоны и турусы насчет якобы писанной золотыми буквами царской грамоты, по которой будто бы повелено все благородные сословия уничтожить и землю отдать этим скотам… Ну, представили, куда надлежит. Теперь тихо…
“Ах ты, сволочь, — подумал Кирьянов с легким раздражением.