Самый далёкий берег   ::   Бушков Александр Александрович

Кирьянов и сам видел, что чрезвычайно на это похоже…

“Вроде пса” сделал шаг вперед — медленный, рассчитанно-грозный — и произнес тоном вроде бы нейтральным, но на деле не сулившим ничего приятного:

— Парни, лучше бы вам пройти с капитаном. Где права, там и обязанности, так давайте уж по-хорошему…

Между обоими в форме чувствовалась некая принципиальнейшая разница, пусть и не объяснимая словами. “Мать твою, да ведь этот барбос — вроде нас, — растерянно подумал Кирьянов. — Если его напарник твердо настроен гуманистически нудить насчет прав, то этот, чего доброго, в торец с маху заедет, как мы бы на его месте. И на поясе у него что-то непонятное, но определенно не являющее собой пульверизатор для духов или плеер… Вот влипли!”

— Я убедительно прошу вас проследовать со мной для неизбежных разъяснений, — сказал “вроде человека”. — Могу вас заверить, что никто не намерен причинять вам физический или моральный вред…

А двуногий пес кратко дополнил:

— Парни, по-доброму договоримся или как? И опустил корявую пятерню на тот самый непонятный предмет у пояса, с намеком постукивая по нему двумя пальцами с черными короткими когтями. Сомнений не оставалось никаких.

— Ну что? — криво усмехнувшись, спросил Кирьянов у спутника. — Кто тут знает все ходы-выходы?

Мухомор выглядел подавленным, но изо всех сил пытался сохранять самообладание и кураж.

— Не ной, кореш, перемелется — мука будет, — отозвался он, скалясь в невеселой улыбке.