Слепой боец   ::   Горишняя Юлия

И уж совсем непостижимо было, отчего все-таки эта песня, светлая и тихая и как будто совсем не печальная, все же рождала такую печаль? Всем потом думалось, что, будь им дано слушать эту песню чуть-чуть подольше, они б успели понять. Но она прошла мимо, и спустилась с холма, и затихла за Жердяным Ручьем, словно уплыла, и еще какое-то время отзвук песни летел со стороны Седла, путаясь в кустах, а потом стало ясно, что это только отзвук.

— Кто это? — спросила звонким шепотом Ниль, дочь Скагри. А Раун ответила ей тоже шепотом:

— Тише, Ниль, может, она еще вернется.

Но она не вернулась. Какое-то время девушки, все еще завороженные, молчали, а потом заговорили все разом. Они припомнили все по порядку, как это было, и Кетиль сказала про сад с блестящими цветами и фиолетовой травой, и те, кто разобрал какие-нибудь слова из песни, тоже об этом сказали, и, сличая между собою и соединяя вместе обрывки, девушки, поспорив немного, в конце концов составили целое четверостишие. Правда, смысла в нем было немного, во всяком случае, как им казалось, меньше, чем в самой песне, и что-нибудь, наверное, они потеряли — что-нибудь важное. А может быть, и ничего не потеряли — просто смысл был не в словах, а в голосе, который их пел. О рифмовке уж и говорить нечего: кто ж это видывал такую странную вещь, чтоб рифмовались концы строк, а не слоги внутри строки?! Получилось у них, словом, вот что:

Разве у звезд нету имен?

Разве у звезд лика нет?

Так почему без лица мой сон —

Тающий звездный свет?

И еще пара отрывков, в которых девушки не были уверены.