Слепой боец   ::   Горишняя Юлия

Кроме того, человек он был вроде Сколтисов — той же породы, только посвоевольнее, — и ему, следовательно, тоже стал не нравиться этот поход. Поэтому в толки о невезении он поверил с особенною охотой.

Незадолго до Чьянвены он начал заговаривать даже вслух в таком духе — само собою, не со всяким, а со своим двоюродным братом, Берлином. А тот был человек очень преданный семье и считал себя обязанным поддерживать старшего в роде и соглашаться с ним, хоть бы тот и не прав.

Когда соглашаются, любое свое мнение, даже сказанное сперва просто со зла, можно постепенно посчитать справедливым. Поэтому Борлайс совершенно искренне был убежден, что поступает он во благо своей дружине и своему кораблю, а не для того, чтобы дойти до разрыва с предводителем, который ему не нравится, тем более что ему не больше, чем остальным, хотелось толки о невезении вытаскивать наружу. Одним словом, тоном полуугрозы он сказал, что либо Гэвин, «как делали отцы наши и деды», найдет, чья это недобрая филгья вредит походу, и отправит ее искать нового хозяина, чтоб бродить следом больше не могла, либо…

Со смертью своего человека его судьба не умирает — уходит к другому, иной раз к родичу, иной раз к совсем чужому младенцу; но хозяина может филгья переменить только так. Хотя люди и ухитряются верить при этом, что можно одолжить ее на время или часть ее внимания с вещью какой-нибудь украсть или подарить…

— Что «либо»? — сказал Гэвин.

— Либо это не то плавание, ради которого я сменял землю на воду.