Слепой боец   ::   Горишняя Юлия

Эти бревна и цепи, коварно расставленные под водою на разной глубине (северяне тогда гадали и не могли догадаться, с помощью какой силы или колдовства), были для морских крепостей почти то жесамое, что наполненный водою ров для сухопутных, а вдобавок походили также на ловушки и рогатки, поставленные против всадников, и на шипы, разбросанные в траве для вражеских лошадей. На рвы они походили тем, что их точно так же можно было в конце концов преодолеть, соорудив что-то вроде моста-волока (а подвергшиеся нападению, в свою очередь, обстрелами, вылазками и всевозможными ухищрениями мешали этому по мере сил); а на ловушки — тем, что были весьма опасны для каждого, кто не ожидал их встретить. Вдобавок впереди главной полосы задержки — вот уж вправду подлые выдумки! — бывали расставлены, беспорядочно и непредсказуемо, одинокие бревна, нарочно для того, чтобы беспечные натыкались на них.

Сама-то по себе полоса задержки для опытного глаза заметна, — волны толкутся над ней немного по-другому, точно там вечная зыбь.

Остров Мона — это не Аршеб, чьи жители чересчур полагались на наносы своего Кадира, а кроме того, понимали: обзаведясь полосою задержки в море; где так часто ходят корабли, выставишь не только «десять тысяч бревен», но и десять тысяч причин для случайной опасности безвинному торговому мореплаванию. Процветающий порт и морская крепость — такое в одной бухте невозможно.

Остров Мона — это и не Чьянвена, где вот такую же полосу задержки, и даже двойную, они попросту обошли далеко кругом, высадясь на суше, а потом уже была работа для костровых: проделывать дорогу через тамошние леса.