Слепой боец   ::   Горишняя Юлия

Чтоб не думать о людях лучше, чем они есть, — и хуже, чем они есть, — надобно тут сказать, что кого другого Сколтис мог бы и бросить. Но с Хюсмером, сыном Круда, он не мог так поступить. Ведь тот с некоторых пор стал его человеком, одним из тех, кто полагал, что «Дом Всадников» куда лучше звучит, чем «Дом Щитов». В самом деле, всякому человеку ведь приятно, когда с ним заговаривают уважительно, когда с ним считаются, когда с ним даже пару раз советуются, — а не обрушиваются с шутками, а может, и не шутками, которых не поймет ни один человек. Дом Всадников умел привлекать себе сторонников, — помня и то, что и незначительные, и неименитые люди могут быть чьими-нибудь сторонниками. И что Сколтис был бы за политик и что за северянин, — если бы бросал своих?

Что же до Сколтена, то брат встретил его на носу, когда он тоже перебрался на «Коня, приносящего золото»; и какое-то время они стояли там одни.

«Конь, приносящий золото» шумно пел, взрывая веслами воду, и его морда хищно-причудливо скалилась, глядя на разворачивающиеся перед ними скалы Королевской Стоянки, еще далекие и черно-пурпурные на пурпурных волнах.

— Мог не делать это, — сказал Сколтис. Его брат ведь оставался на тарибне все это время. Но тут же Сколтис добавил, коротко усмехаясь: — А то ведь — младший наш, на тебя глядя, чего доброго, решит, что ему и вовсе можно не быть рассудительным человеком…

— Да, — сказал Сколтен.

Потом он засмеялся, глядя вперед; это был очень счастливый смех.