Слепой боец   ::   Горишняя Юлия

А потом сказал:

— Я вот думаю, если б Гэвин был здесь, он бытоже не сумел управиться. Он эту хитрость тоже не понимает. — Долф сказал это очень просто. Он думал о Гэвине — и говорил то, что думал, вслух. Вот какой он был человек! А ведь на этих кораблях — точно сговорились все! — не поминали с самой Кажвелы про своего предводителя, а если поминали, то «обходными словами» вроде: «тот, кто сидит на Кажвеле», точно про злобного духа или страшную примету, о которой жутко ронять в воздухе слова.

Скелы об Йолмурфарас и о Злом походе утверждают согласно, что Рахт был молчалив эти дни.

Огибая остров, они возвращались опять к Королевской Стоянке.

Пристань для желанных и приглашенных гостей острова обустроена была на южном берегу. Тот же залив, который, должно быть, никогда не станет портом острова Мона, зовется Королевская Стоянка, с тех пор как Дьялваш Мореход — когда был здесь — держал в нем свои корабли. Между двумя языками скал вытянулась бухта с глубоким дном, в конце которой у берега намыто немного гальки. Бухта хорошо закрыта от всех ветров, кроме северо-восточного. Для пристани она мало годится, потому что скалы слишком высоки и через них трудно проложить дорогу; они так закрывают весь остальной остров, если смотреть снизу из бухты, что весь мир кажется состоящим из черных скал, бакланов и поморников, взвившихся в воздух от приближения кораблей, и из Трона Модры, нависающего своей заснеженной головой, теперь уже чистой и белой, как умеют быть белыми только горы.