Слепой боец   ::   Горишняя Юлия

И вправду, не слишком-то приятно пристрелить бешеную лисицу, увидевши ее в лесу, а призраки, которые Гэвин все еще называл про себя жабами и которых он привел в эти края за собою, были и опаснее, и отвратительнее бешеной лисицы. Но волк приподнялся и подобрался весь, почти незаметно, как умеют это делать волки, на дне его желтых глаз Гэвин увидел, как отражение, такое же дрожащее нетерпение, как в себе самом. Волк не сумел бы справиться с этим один, без человека, как и Гэвин без него; и он тоже не мог знать в своей жизни покоя, пока это неведомое, и нежить и немертвь, бродило по земле.

И в тот день и в тот час Гэвин начал свою охоту, самую, может быть, странную охоту в его жизни. Он вернулся на то место, где расстался с ними, и оттуда волк повел его по засыпанным снегом следам, отыскивая их звериным своим чутьем, чутьем своей ненависти, большей даже, чем к бешеной лисице, ненависти, которую не понять никогда ни одному человеку. Очень скоро следы разделились: эти твари были теперь уже немного волки, а волки держатся стаей лишь до тех пор, пока вокруг мало дичи.

А здесь для них дичи было много.