JК
Слепой боец :: Горишняя Юлия
Страница: 634 из 714Остается только узкая, как бойница, часть плоти и крови вокруг этой — всегда устремленной, как выстрел, — цели.
Потом, скорее всего, не останется и того.
Внизу в пролом помещалось одновременно рядом сражающихся пять человек. Сзади непрерывно подпирали новые, но из-за наклона осыпающихся кирпичей по-настоящему драться могли только первые пятеро. А монастырских там было под двадцать человек, четырнадцать монахов и сколько-то ратников. И монахи здесь были — те, за каждого из каких при подсчете сил дают не одного. Деваться им было некуда. Наверх по стенам пролома — их тут же и подловили бы, догнав, а назад — тоже некуда, сейчас станет ясно почему. Они тут могли только обороняться (теперь, когда уж пираты ворвались), пока их не убьют. Это они и делали. Обороняющийся берет сколько-то жизней за свою одну.
И они честно брали свою цену.
Палли Длиннорукий, скорее всего, все одно попал бы в этот платеж.
А бог ярости Метоб, скорее всего, пришел бы все равно, не к нему — так к кому-нибудь другому.
В тот миг, когда он еще только перепрыгивал завал, а свист Кормида рвал ветер, троим дружинникам, что вслед за ним теснились по осыпающимся кирпичам, уже показалось, что им тоже малы доспехи.
А потом эта мгновенная смена ощущений покатилась дальше. Дальше, дальше, вниз по лестницам.
Человека не останется, — но останется «метб», вошедший через него в мир.
Ибо «метб» — это пламя. И оно бежит по горючему быстрее, чем льется поток.
Потом, скорее всего, не останется и того.
Внизу в пролом помещалось одновременно рядом сражающихся пять человек. Сзади непрерывно подпирали новые, но из-за наклона осыпающихся кирпичей по-настоящему драться могли только первые пятеро. А монастырских там было под двадцать человек, четырнадцать монахов и сколько-то ратников. И монахи здесь были — те, за каждого из каких при подсчете сил дают не одного. Деваться им было некуда. Наверх по стенам пролома — их тут же и подловили бы, догнав, а назад — тоже некуда, сейчас станет ясно почему. Они тут могли только обороняться (теперь, когда уж пираты ворвались), пока их не убьют. Это они и делали. Обороняющийся берет сколько-то жизней за свою одну.
И они честно брали свою цену.
Палли Длиннорукий, скорее всего, все одно попал бы в этот платеж.
А бог ярости Метоб, скорее всего, пришел бы все равно, не к нему — так к кому-нибудь другому.
В тот миг, когда он еще только перепрыгивал завал, а свист Кормида рвал ветер, троим дружинникам, что вслед за ним теснились по осыпающимся кирпичам, уже показалось, что им тоже малы доспехи.
А потом эта мгновенная смена ощущений покатилась дальше. Дальше, дальше, вниз по лестницам.
Человека не останется, — но останется «метб», вошедший через него в мир.
Ибо «метб» — это пламя. И оно бежит по горючему быстрее, чем льется поток.