Слепой боец   ::   Горишняя Юлия

Слишком уж

гордился ею,

слишком уж любил,

должно быть…

— А еще говорят, — фыркнула она, — от женщин все зло! Кто попускал Ивелорн — мать ее разве? Будь ее мать жива — разве б такое было? А Локхир с моим братом? Разве Ивелорн гнала их на охоту? Она-то как раз была бы рада, если б не нашлось парня, что для нее готов на в с е, — вот я отчего ее не понимаю!

— Она могла хотя бы жалеть о том, что из-за нее случилось, — сказала Хюдор. — Но она, говорят, даже и не жалела. Вот Арверн — он и вправду считал себя во всем виноватым, для него, должно, облегчением были те пираты… А Ивелорн было все равно. Как если б она была скала. Или филгья.

— Скала! — сказала Кетиль. — О! Вот оттого-то и потонула та пиратская «змея», что ее увозила, — какой же корабль не потонет, если целый неприступный утес на него нагрузить!

Вот в такие минуты Хюдор особенно ее любила — когда, неожиданно для нее самой, вырывались у Кетиль неожиданные, как проблеск молнии, словечки. И она смеялась, ласково глядя на Кетиль, встряхивающую гордо кудрями, а когда та, задохнувшись, перестала хохотать, добавила:

— А я слышала — океанские девы потопили тот корабль. Оттого что приревновали к ее красоте и не могли простить, что море увидело большую красавицу, чем они.

—  Когда она жила здесь, — сказала Кетиль, — солнце задерживалось дольше над нашей округой, чтоб глядеть на нее. Будь мы с тобой хоть вполовину так красивы, как она, — из-за нас весь мир бы лежал в развалинах, Хюдор!

— Так уж и мир, — отозвалась та.

— Не меньше, чем мир, — засмеялась Кетиль. — На меньшее я не согласна.

И запела-заговорила опять, прямо из середины:

«Хочет кто искать —

пусть ищет.